Привезли их на пересыльную тюрьму. Сначала их всех, семь человек, посадили в общую транзитную камеру.
Огромная камера на 30 человек. Из них только «батьков» - 6 человек. Это такие взросляки, которые по каким-то причинам не могут сидеть в камерах для взрослых. Оперативники садят их к малолеткам, чтобы те следили за порядком. Пацанам сразу не понравились установленные там порядки и эти развязные мужланы, нагонявшие жуть на малолеток. На этой почве и начался конфликт. Арбалет и его друзья считали правыми себя и порекомендовали взрослякам ехать к своим и там наворачивать. Прижившиеся в тепле урки этого не могли потерпеть. (Для взросляков на малолетке хорошо: масло дают, кормят лучше, чем других. Можно шпынять слабосильных малолеток, диктовать им свои условия, пользоваться чужими привилегиями).
Сначала происходили словесные перепалки. Потом конфликт естественно перерос в предвоенную ситуацию. Взросляков – 6 человек, атлянских малолеток – семеро. Арбалет чувствовал, что они, прошедшие столько испытаний, победят. Пацаны собрались вечером, и пока взрослые, кто спал, кто мылся, кто занимался повседневными делами, решили утром организованно произвести налёт на взросляков.
Утром, как-только проверка вышла из камеры, без лишних разговоров и объяснения причин, Арбалет первым бросился в атаку. Взросляки не были готовы к такому обороту дела и столь яростному напору. Их просто охватила паника. Кто-то из них начал стучать в броню и звать на помощь, кто-то пытался спрятаться. Только двое пытались оказать сопротивление (так, для проформы). Не очень-то дружно отстаивали эти «взросляки» свою сытую жизнь и свои интересы, и быстро проиграли. Когда на крики о помощи сбежалась администрация, с ними было всё кончено: все валялись в разных углах и корчились от боли.
Малолетки выстроились перед администрацией. Самый старший из взросляков как собачонок бегал возле сотрудников и показывал на зачинщиков. Арбалет и его друзья уехали в карцер. Когда они отсидели положенные сутки, их посадили в специальную карцерную камеру для «отрицательно настроенных» малолеток. Там они и сидели.
Потом троих, им было только по 16 лет, за драки и конфликты осудили на спец. усиленный режим. Арбалета, Рустика, Офицера и Мультика держали в этой камере, пока им не исполнится по 18 лет. Они все были почти ровесники. Потом их всех вместе повезли на суд - пересуживать с малолетки на взрослую колонию.
Завели их в зал суда, начался суд; у судьи, как показалось Арбалету, было явно предвзятое к ним отношение. Она долго пугала их «крытой» тюрьмой, если они не исправятся. А они просто подсмеивались беззвучно над её напрасными словоизлияниями.
После суда привезли их в транзитную взрослую камеру перед рассылкой уже во взрослые колонии. Все четверо понимали и чувствовали, что они больше никогда не увидятся в этом бушующем океане жизни. Один из Тюмени, другой с Казани, третий со Свердловска, и Арбалет – из Челябинска.
В этой жизни ничего случайного нет. Не случайно произошла и встреча наших юных вольнолюбивых героев в атлянской душегубке. Их недолгая боевая дружба многому научила их. Расставание было тяжелым, но никто не рыдал, никто не плакал. Они же были настоящими мужчинами.
Как жизнь свела их, так и разводила теперь в разные стороны. И ничего они сделать не могли. Всё случившееся с ними они воспринимали как должное. Все они были похожи друг на друга определёнными чертами характеров, родственными душевными качествами, которые как магнит притягивали их друг к другу. Они уверенно полагали, что когда приедут на взросляк проблемы их закончатся: там же люди взрослые, должны всё понимать. И вот пришло время расставаться.
Первым из транзитки уезжал Арбалет: утром его заказали на этап. Пацаны суетились, собирая всё необходимое на первое время. Когда в хате открылась дверь, они встали, молча обнялись. Уже выходя из камеры, Арбалет обернулся, вглядываясь в эти дорогие лица, стараясь запомнить их навсегда: своих верных друзей, отважных воинов из атлянской малолетки. Больше они никогда не увидятся. Но он будет помнить их всю свою жизнь.
Когда в Арбалета ударил прохладный свежий ветер, его вдруг обожгла отчаянная озорная мысль: «Эх, сейчас бы вместе с друзьями, на лихих скакунах, впереди боевых отрядов, лететь к этой суетливой, коварной, дрожащей от страха и обречённой Византии…»
А пока… конвой, привратки, воронки, пересадки, Столыпины, шлюзы, собаки… А впереди – взрослая колония. Только в «Столыпине» Арбалет узнал, что едет на «Бакал»: «Почему? Там же наркот. зона!» Ему объяснили, что там решили организовать два отряда из местного контингента, чтобы в зоне были не одни наркоманы! Арбалет долго не мог понять, зачем его туда повезли. Но потом махнул на всё рукой и подумал: «Какая разница, где отбывать!» (Милый, дорогой нашему сердцу Арбалет! Как ты простодушен и наивен был в годы своей бурной юности! Почти все случайности жизни нашей – это всего лишь козни административные.
Затолкали тебя, да и твоих друзей, в такие гнойные ямы далеко не случайно, а намеренно, чтобы отомстить вам, гордым и непокорным сынам своего народа.
В стародавние времена такие люди были дороже золота, а сейчас наше тупое руководство вместо того, чтобы воспитывать из них будущих офицеров и полководцев – лучших защитников Отечества, усилиями безмозглых службистов воспитывает из них… врагов Государства.
Все мировые встряски нам боком выходят: то мы до Москвы пятимся, то задницей в Волгу упрёмся. А где наши бойцы? – Их уже сгноили, или они догнивают по тюрьмам, а Верховная власть недозрелыми соплями бреши в обороне замазывает.
А нынешние – хуже всех. Это же надо до такого додуматься: женщин детородного возраста и детей продавать на вывоз за границы российские! Да их за это надо просто разорвать между лошадиными хвостами!
Когда вырастут за границей эти дети, вооружат их до зубов и скажут им: «Вон там, на бескрайних просторах, живёт подлое племя, которое выбросило вас как ненужную замусоленную ветошь, а мы подобрали и воспитали вас. Идите и убейте их».
Грозными воинами будут эти бойцы, ведь в них течёт наша, русская кровь.
Русы всегда яростно защищали своих детей. Они погибали, но спасали их. А если была верная опасность того, что дети попадут к врагу, русы убивали своих детей…
Потомки славного народа поймут нас, а истеричный визг интеллигентской размазни – это же музыка грядущих побед).
Всю дорогу, пока ехали в «Столыпине», Арбалет ни с кем не разговаривал. Он думал о прошлом, вспоминал своих друзей, которых не увидит уже никогда. А в вагоне бывалые ушлые зеки кичились друг перед другом, набивали себе цену. За Бакал разные нехорошие разговоры ходили. Арбалет по большей части этим разговорам не верил. Да и зачем думать о том, чего ещё не видел? Люди есть везде. Но понты Арбалет не любил, и слушая этих фраеров, считал их почему-то пустышками. Так впоследствии и вышло.
В зону приехали ночью. Этап состоял из 20-ти человек. Встречала его колонийская СДиП (секция дисциплины и порядка), здоровые мордовороты с железными брусьями в руках. Было их ни много ни мало 30 человек. Во главе их был Аксен, здоровяк из Владивостока, вес – 130 кг, пузо как бочка, у него даже был специальный приём: удар животом, им он сбивал людей с ног. Был он и старшиной МСЧ, и старшиной этапа, кем он только не был (в том числе и наркоманом).
Арбалет первый раз в своей жизни увидел наркомана. Абсолютно ничего не знал он тогда об этом явлении… Резко прозвучал первый вопрос: «Блатные есть?» - в ответ: тишина. Арбалет посмотрел на стоявших рядом этапников: тех трясло от страха при виде брусьев и таких устрашающих рож. Арбалет развеселился от увиденного, заулыбался и не оставил это без насмешливой реплики: «А в «Столыпине» вы были похрабрей». Арбалет сразу вспомнил малолетку: ничего не изменилось даже на взросляке. Люди те же самые – со своими пороками и со своими достоинствами. Арбалету стало как-то неприятно находиться среди них. Он вышел вперёд и слегка приподнял левую руку, готовясь на неё принять первый град ударов.