В зоне приходилось постоянно общаться и разговаривать с наркоманами. Любопытный и неутомимый исследователь жизни Арбалет не мог не задать им самый естественный вопрос: «Почему? Если вы понимали, что это плохо, почему не бросили, не отказались?» Зачумлённые на воле и немного очухавшиеся в условиях временной изоляции наркоманы объяснили: «Если ты не сопротивляешься тёмным явлениям жизни, то это встречное течение уносит тебя далеко назад, в животное состояние. Вроде видишь где-то впереди свет, но добраться до него у тебя просто уже нет сил. Ты в отчаяньи и просто беспомощно барахтаешься как утопающий в болоте… Вот только арест и зона временно останавливают этот кошмар. Дают временную передышку на осознание своих пороков, своей слабости, дают время всё проанализировать. Искать силы приходится не где-то на стороне, а только в себе. Тебя никто не спасёт, кроме самого себя. На воле все мысли, все силы направлены только на одно… А здесь начинаешь думать. Наркомана всё время томит какой-то внутренний раздрай, столкновение мира духовного с миром животным… Но сначала всё было хорошо. А потом начинаются всякие болезни, страдания. Постепенно ты опустошаешь себя и становишься рабом своего тела, просто телом. Доза растёт, а удовлетворения нет. И так каждый день, месяцы, годы… Ты корчишься от боли во мгле, и, ещё при жизни, попадаешь в ад.»
На бакальской зоне постоянный контингент составлял около 2000 человек. Кто-то уезжал, кто-то приезжал. Со всей страны ехали туда «отдохнуть» страдальцы, временно освобождённые от мертвящей хватки наркотического дурмана. Но об истоках и причинах этого бедствия мало кто задумывался. Арбалет всё-таки думал об этом явлении, но понять его не мог до тех пор, пока сам не прошёл через этот ад.
А пока он больше думал о другом – о своём месте под солнцем. Он не хотел быть исполнителем чьей-то воли. Он жаждал власти (И вот на этом-то пунктике люди тоже частенько крепко спотыкаются, глядя на других, подражая им).
Все империи создаются постепенно. Главное – постоянный прирост населения и непрерывное расширение территории влияния. Сначала приехал Димыч, земляк, с детства знали друг друга, их группировки дружили, порой вместе вступали в войну с остальным районом. Он, так же, как и Арбалет, приехал с малолетки. Димыч вообще был первым несовершеннолетним, получившим статью и срок за марихуану. Он ездил в Казахстан к знакомым и занимался контрабандой. Хотелось ему быстро разбогатеть. Не получилось: взяли. Малолетних лагерей для осуждённых по таким статьям не было. Его возили по всему Союзу до 18 лет, а потом препроводили на Бакал.
Всё своё детство он тоже провёл в спортивной школе по боксу и имел неплохие результаты. Но, эта разлагающая род человеческий, алчность – истинный Дьявол в позолоченных одеждах. Многие миллионы наивных туземцев сбивает она с истинного пути, пути служения Отечеству и народу, и толкает в объятия ненасытной и коварной Мамоны.
Арбалет был рад снова встретить Димыча. Он убедил, уговорил Чану (нач. отряда), чтобы тот на распределении забрал его на свой отряд. Чапа, увидев Димыча и его спортивное телосложение, остался доволен. Чапа сам был заядлым спортсменом, а сложилась жизнь так, что пришлось перевоспитывать наркоманов. Димыч был такой огромный, что еле-еле сумели найти ему подходящие шапку и сапоги.
Итак, их стало уже трое. Все «свои» пацаны собирались в кочегарке. Местоположение кочегарки было очень удобным: на краю зоны, возле вышки. Попасть туда никто «левый» никак не мог. Через эту вышку Пецик осуществлял всю контрабанду, перекиды и т.д. Вообще Пецик был изобретательным деятелем бакальского масштаба. Зная все тонкости системы отопления, наделал везде тайных задвижек и перекрытий. Администрация полностью зависела от его трудовой деятельности, так как не могла без него там разобраться. Даже если его, пьяного, закрывали в ШИЗО, то утром всегда выпускали, потому что кочегарка не топила. Он сидел в ШИЗО с выводом, то есть ночью ходил туда спать, а утром на работу – разгонять тепло по зоне и за зону, в роту, к солдатским казармам.
В кочегарке, где все собирались вечером, был маленький спортзал, баня с парилкой, хорошая комната отдыха для чаепитий. В общем, классное местечко: постоянно висели угольная пыль и газ, а вокруг печей бегали чёрные, как черти, кочегары.
Вскоре Димыч стал старшиной отряда. Выдвинувший его на эту должность Чапа никогда не пожалел об этом.
Потом приехал и Вихура. Набирающая влияние челябинская группировка сумела устроить его старшиной строившегося спортзала. Вихура спокойно ходил по всей зоне, создавая видимость бурной деятельности. Хороший понт – те же деньги.
Наконец привезли на Бакал и «Сокола» - это был вообще такой – своеобразный – тип. Они с Арбалетом сразу сдружились. Единомышленники по внутренней сути они были земляками, из одного славного города. Сокол был небольшого роста, на лице – экзема, из-за которой он не брился и постоянно ходил со щетиной, да он и весь был волосатый как чудовище: на левой руке татуировка – свастика. Не мог и дня прожить без спорта. Имел личный вес 110 кг, свободно садился на шпагат. Но самое главное то, что у него мамуля в городе была какой-то большой шишкой на каких-то пищевых складах. Администрация сразу принялась перед ним заискивать: поставили его старшиной в столовую. И он там отлично справлялся.
Пока Арбалет в очередной раз сидел в КИЧе за разборку и драку с Иркутскими, на отряд прибыл Антон из Орска. Судьба у него складывалась самым трагическим образом. По малолетке дали ему два года. У них в камере сидел надзирающим очень злобный «батёк», то есть взрослый зек. Как только он не изгалялся над малолетками, постоянно их терроризировал и бил. Тогда они на прогулке сговорились, сплели из шерстяных ниток длинную стропу, сделали удавку, закинули её за решётку на потолочную лампу и втроём потянули. Ну, и задушили своего «батька», повесив его на этой лампе. Дали им всем по 10 лет. Потом он приезжал на Бакал, но успел съездить на крытую тюрьму уже два раза. То есть шесть лет провёл в крытой тюрьме.
Когда он приехал со своей второй «крытой», его распределили на 4-й отряд. Потом он стал комендантом жил.зоны и … проколол всю зону. Машинами вывозил из зоны государственное и частное добро за эфедрин. На этой почве они с Арбалетом и разругались. Антон и Жук отошли от группировки из-за наркотиков, но отношения поддерживали. Первоначально были поставлены такие условия: все – одна команда, но без наркоты. Тогда все вроде были за, но эфедра оказалась сильней.
С психикой у Антохи было, конечно, не всё в порядке. Да и не мудрено: с малолетки такие передряги, потом в Бакал. Когда он приехал на лагерь, его погонялы заставляли работать. На вид Антон – невысокий, худощавый юноша. Но духом оказался крепок. Он заточил электроды и устроил «Варфоломеевскую ночь», изрезав четырёх человек. Ладно, что хоть никого не убил, а то бы раскрутили его уже не как малолетку. Его закрыли в изолятор, а затем отправили на «крытую» в Верхнеуральск. Три года он там пробыл, познавая преступный мир во всех его проявлениях. Рос и развивался в зловонном каменном мешке. Потом его вернули на Бакал и сразу же, как неблагонадёжного, отправили обратно ещё на три года. Да, много пришлось Антохе увидеть грязи и хлебнуть горя… Ну почему так? У одних в жизни всё хорошо: и дорога ровная, и все обстоятельства жизни окрашены в светлые тона и краски, а у других – не жизнь, а сплошное недоразумение? Впервые наркотики Антон попробовал на Бакале, и сразу ему это понравилось… Да потому что ничего хорошего в его жизни вообще не было: никаких радостей, никаких положительных эмоций, ничего… Только наркотики как-то его успокаивали. Да, у него была слабость – наркотики, но это была его единственная отдушина, его покой. Но он достойно прошёл всю свою жизнь за решётками. Он не сделал ничего такого, за что ему было бы стыдно, потому что всегда поступал так, как сам считал нужным и правильным. Он не питал никаких иллюзий насчёт жизни, не строил ложных фантазий на своё будущее. И, загнанный своей нелепой судьбой в каменный мешок, не унывал, жил здесь и сейчас. Интересная деталь: у Антона на спине была наколота Богородица с Иисусом. Он никогда не изменял своей вере. Он верил до конца.