Старались как можно меньше времени находиться в открытой квартире. Искали только ценное и реализуемое: деньги, золото, украшения. Они умели работать быстро, полагаясь на интуицию, которая у обоих была развита весьма неплохо. Находили заначки или курки, схроны, если таковые имелись. Так квартира принадлежала начинающим коммерсантам, делавшим свои первые шаги в торговом бизнесе. Целеустремлённые и трудолюбивые, они стояли уже нормально. Продавали алкоголь, которого немало было складировано и в квартире: скотчи, бренди, коньяки, ликёры. Всё в красивых упаковках. В этом отношении хозяева явно не бедствовали. Наши взломщики не сразу, но всё же нашли небольшие деньги и золото. Буля ещё шорохался по квартире, Арбалет торопил его, тем более всё, что надо, нашли. Пора и ретироваться с богом. Выходя из квартиры, Буля прихватил с собой пару бутылок грузинского вина, чтобы отметить удачную работу.
Соседи не слышали взлома, никто их не заметил. Всё прошло просто великолепно. Они не только нашли интересующие их вещи, но и получили алкогольный бонус за удачную работу.
Они вышли весёлые и довольные. День начинался прекрасно. Они раскумарились, отработались, всё вроде бы складывалось, как надо. Не забыли они и дверь прикрыть, чтобы не было видно следов взлома. Иногда такие квартиры отдают малолеткам, которые вынесут всё до того, как вернутся хозяева.
Они шли в приподнятом настроении с двумя спортивными сумками, в одной – инструменты, в другой – деньги, золото, какие-то украшения и две бутылки вина.
– Ну что, к Мачо? – спросил Буля Арбалета.
– И чего мы попрём с этим добрищем?
– Да пошли, чтобы потом не таскаться.
Деньги разделили. Обычно часть денег уходила на съёмную квартиру: убрать инструменты, кое-что схоронить, оставить отлёживаться, чтобы потом разобраться, что с чем делать. А тут попёрлись прямо с сумками (Что делать, господа воры, бывает и на старушку прорушка).
Впоследствии, анализируя эту ситуацию, Арбалет понял, конечно, что именно каждодневное употребление наркотиков притупило их бдительность. Раньше в работе он обращал внимание на каждую мелочь, исключая всякие опасные случайности. Видимо, ещё и долговременная безнаказанность усыпила их бдительность.
Они зашли к Мачо в подъезд. Вроде всё тихо. Но когда они заходили, их видели опера из Госнаркоконтроля. Они только и ждали, что кто-нибудь приобретёт наркотики и выйдет от Мачо. Вот тут они и примут у них улики, постараются склонить к контрольному закупу, чтобы отправить, наконец, за решётку неуловимого доселе Мачо.
Но хитроумный Мачо всё чувствовал или знал. Лавочка была закрыта. Они долго и безуспешно стучали в дверь и звонили, недоумевая, почему не открывают: с утра вроде договорились, что если всё пройдёт нормально, то он, Мачо, дома. А тут – мёртвая тишина.
– Ещё и таскаемся с этим палевом, чужим добрищем.
Дверь так и не открыли.
– Пошли отсюда. Позже придём.
– Может здесь подождём? – невозмутимо предложил Буля, – Он сейчас по-любому объявится.
Просидев ещё 15 минут в напрасном ожидании, они решили, наконец, сходить куда-нибудь, чтобы не тратить зря своё драгоценное время и не мозолить здесь глаза жителям.
Наружка контролировала, как они входили в подъезд и через некоторое время вышли оттуда. Опера решили, что они уже с наркотиками. Началась жёсткая приёмка.
– Лежать! Это – наркоконтроль!
(Впоследствии Арбалет возьмёт на вооружение это выразительное словосочетание, когда будет грабить наркобарыг).
А пока – мордами в грязь. Руки завёрнуты. Шквал крепких пинков и ударов. Понятые, шмон – всё как положено. Наркотиков, к большому разочарованию оперов, не оказалось, зато в сумке обнаружили деньги, золото и, так и не попробованное нашими героями, вино.
– Где взяли?
Арбалет, отмазывая Булю, сказал, что всё это – его. Лёжа на земле, он успел предупредить Булю, что, мол, ничего не знаем и не ведаем. Нередко бывало, что упорное молчание прокатывало, спасая их от преследователей и от наказания.
Потом выемка злополучного чужого барахла и осмотр при понятых.
– Ну, поехали в отдел разбираться. Там вы разговоритесь.
Такова жизнь. С утра ты – вальяжный барин, а вечером – измудоханный постоялец карцера. Настроение – отвратительнее говна. Знали наши просвещённые герои, чем заканчиваются такие любезные приёмки в отделах.
Ну, а госники (опера Госнаркоконтроля), не обнаружив, к своему разочарованию, наркоты, передали их операм самого отмороженного Ленинского района. Эти опера специализировались по квартирным кражам. Вот у них-то и была целая куча вопросов, которые они трое суток беспрерывно задавали нашим благородным экспроприаторам буржуйского добра.
Естественно, главным вопросом был: «Где взяли?». Но Буля и Арбалет упорно помалкивали.
– Ну ничего. Всё равно заговорите!
Опера трудились в поте рож своих, трое суток не уходили домой, ночевали прямо в кабинете, жрали водку для бодрости и беспрерывно допрашивали наших подозреваемых. А те упорно молчали. Волноваться как будто не о чем: аккуратно проделанная работа, дверь предусмотрительно прикрыта, никто их не видел, потерпевшие ещё не приехали… надо терпеть.
Опера, злые как бешеные собаки, вымещали всю свою злость на задержанных: били жестоко и изощрённо. Под вечер у обоих началась ещё и ломка. Опера напрасно надеялись, что при ломке задержанные не выдержат и всё выложат им на блюде с золотой каёмочкой… Но Арбалет и Буля продолжали упорно молчать. Постоянные побои и ломка как бы компенсировали и смягчали действие друг друга. Старший опер Рамазан предлагал им и наркотики и прочие «удовольствия», лишь бы побыстрей закончить это дело и отправиться домой от этих жёстких отдельских стульев в тёплую и мягкую семейную кроватку.
И допрос с пристрастием продолжался: одного пинают, другой ждёт своей очереди. И так сутки, вторые… Силы на пределе, нервы на грани, голова почти не работает… (Зря наши любители париться ходят в баню. Зайдите лучше в какой-нибудь отдел милиции….).
Арбалет по опыту знал: побьют трое суток, ничего не докажут и выпустят. Главное – дотерпеть до истечения срока задержания. И всё: воля. Арбалет закаивался: «Если выпустят, навсегда завяжу с этими квартирными кражами. Лишь бы вытерпеть».
Они действительно всё перетерпели, и уже знали, что ничего не доказано, и скоро их выпустят… Но тут, по воле коварного случая, вернулись домой наши гостеприимные и хлебосольные коммерсанты: дверь сломана, денег и вещей нет. Они, как и подобает добропорядочным и законопослушным гражданам, сразу побежали в милицию писать заявление о краже. Вот тут операм сразу стало ясно, откуда взялись улики, уже третьи сутки ждавшие своего часа у них в отделе.
– Теперь мы вам всё докажем. – радовался Рамазан со своими операми.
Делюга (дело то есть) налицо. Только подписать бумаги и грузануть. «Всё. Амба (то есть конец)». – понял Арбалет, – «теперь не уйти». Вот и закончилась краткая эпопея его плодотворной деятельности на свободе. Сама жизнь вырвала его из когтистых лап наркозависимости, которая отчаянно сопротивлялась, отстаивая свои права на его жизнь. Арбалет понял, что наступил решающий, критический момент. Надо было хоть как, ценой свободы, избавляться от наркорабства. Он принял решение, и где-то на уровне подсознания был рад такому исходу дела. Арбалет позвал Рамазана.
– Слышь, давай договоримся. Я гружусь. Всё подписываю без проблем. По делу иду один, чтобы не было группы. Буля – свидетель, так как я его встретил случайно. – Арбалет давал понять Рамазану, что это не обсуждается. – Тебе какая разница? Я же сяду.