За первые два дня своего пребывания в Пулково уральская братва узнала многое. Становилось ясно, кто правит местным бардаком. Чтобы быстрей найти места для своей работы, они разделились на группы. Объездили рынки, станции метро, торговые заведения. Подбирали удобные точки, где могли стоять станки для игры. Такого массового бешеного ажиотажа вокруг станков, как в Челябинске, здесь не было. Если находилось подходящее место для работы, рэкитёры пытались сразу снимать у них долю. Челябинские ребята на это категорически не соглашались. Были долгие разговоры, стрелки, разборки, убеждали питерских блатных, что у них есть свой общак, и есть куда и кому уделять. Если вставали играть сами, то местные натравливали сотрудников милиции. Короче вставляли питерские палки в уральские колёса.
В конце концов встали играть на Витебском вокзале. Место хорошее: на изгибе нескончаемого людского потока клиенты в основном приезжие. Потекли денежки в кассу. Стабильности, правда, не было: то играли, то не дают сотрудники. Приходилось замазывать их бдительные глазёнки. Местным блатным не уделяли ничего. Происходил также съём денег с торговых точек у коммерсантов. Все предполагали, что платят крепким уральским ребятам. Потихоньку обрастали нужными связями, пускали корни в болотистую петербургскую почву. Потекли однообразные и смешные «рабочие» будни.
Лохи везде практически одинаковые. Питерские лохари никакими психологическими особенностями от Челябинских не отличались. Эта порода, на счастье сообразительных проходимцев, широко и буйно расселилась по всему миру. Арбалет, как всегда, работал наверху, постигая и совершенствуя тонкости беспредельно простой игры. Каких только забавных ситуаций не приключалось во время игры! Какие только уникальные типы не попадали на крючок своего неумеренного азарта! Иногда ставили и проигрывали весьма немалые деньги. Попадали на бабло и коммерсанты. Сгоряча проигрывали свою прибыль чемоданами… Жить было весело и интересно.
Арбалет и его друзья всё больше влюблялись в этот богатый и щедрый город. Арбалету нравилось в нём всё. Главное, всё есть. Огромное количество дискотек, ресторанов, клубов, где можно хорошо и весело провести свой досуг. Но везде и все хотят денег, и, главным образом, чужих. Арбалету, честно говоря, всё это увеселительное шоу после работы не очень нравилось. Бурные пьянки, драки и разборки успели по рядком поднадоесть. И он из одной прожигающей жизнь крайности бездумно бросился в другую: в наркотическую гиблую хмарь.
Сначала они с Димычем, закадычным другом ещё с детских и лагерных времён, ездили на тачках и покупали варево-опиум. В Челябинске такого не было. Там была в продаже ханка, её покупали и варили сами. А тут – культурный город (в котором даже закоренелые алкоголики от уральских отличаются и говорят не «иди ты на…», а вежливо убеждают «будьте любезны»). Здесь всё было сварено, в дозах, тщательно упаковано. В общем, сервис столичного уровня. Барыги ходили прямо с бутылями, в которых содержались и ждали своего смертного часа тысячи доз. А всё это стоило немалых потерянных сил, загубленного времени и пропитанных кровью денег. Только один раз купили они этого варева. А потом, внимательно изучив всё происходящее вокруг, они посмотрели друг на друга и единодушно решили:
– Ну, давай этих поганых барыг долбить. – Где? – А везде, где можно и где нельзя.
И познакомился мирный столичный город с засекреченной школой беспощадного уральского бокса. Били они разжиревших местных барыг немилосердно и жестоко. Барыги стращали их какими-то «своими блатными». Но Арбалет и Димыч знали, что серьёзные люди в наркоторговлю не лезут. У них каждый на собственном ходу. А этих, желающих навариться на горе и болезнях других людей, бить можно… и нужно. Тем более, что в милицию жаловаться они не побегут (за наркораспространение – статья). Их скользким неустойчивым положением и пользовались Арбалет и Димыч.
Вообще из восемнадцати человек их компании восемь плотно сели на иглу. А всё из-за бешеных лёгких денег. Как легко они приходили, так легко и спускались: в алкоголь, наркопритоны, на проституток. Короче говоря, жили и работали в Питере наши уральские бедолаги во вред самим себе.
Публичный бизнес ещё только зарождался и был, можно сказать, в подвешенном состоянии. Но отдельные ушлые предприниматели уже входили во вкус и всё сильнее желали навариться на усладах, предлагаемых озабоченным клиентам женщинами лёгкого поведения.
Обычно после работы уральская братва уходила в Казачьи бани. Вызывали сутенёров, почти никогда не платили. Никто не хотел связываться с такой непредсказуемой массой отморозков. Забирали девок и развлекались. Девочки отрабатывали подолгу и по полной. Деньги они будут сшибать с вышеупоминавшихся лохов (Какая всё-таки живучая это порода. Стригут, стригут этих баранов, а шерсть у них только гуще становится). Веселилась братва каждый день. Каждый день забираешь, обманываешь, суёшься во все жизненные дыры, делаешь всё, что хочешь. Казалось, что беспредельному и безнаказанному образу жизни никогда не будет конца…
На Витебском вокзале и в прилегающих к нему районах все уже знали за беспредельный Урал. Ну, и милицейские органы, конечно, от своих осведомителей были в курсе за этих безжалостных отморозков, душивших криминальный бизнес (то есть фактически работавших за бездействующие правоохранительные органы).
Очень много было недовольных: лохи, коммерсанты, барыги, сутенёры. Лихие ребята с Урала нарушили их спокойное сытое существование. Пауки тихо-мирно сосали кровь своих ближних, а тут их затирают, глушат, бьют, потрошат… и всё в рамках предела. Жаловаться несчастным паразитам было некому… да и опасно.
А уралочка Маша не поступила в университет с первого раза. С жильём возникли проблемы, с родственниками тоже как-то не заладилось, а у неё – Любовь. Она пришла и стала жить вместе с криминальной челябинской братвой. Они жили в четырёх гостиничных комнатах. Сняли ещё одну. Вообще в одном жилищном отсеке было 5 гостиничных номеров, и вот эта «футбольная» команда занимала всё.
Арбалет постоянно удивлялся Машиной стойкостью и терпением. Она была крепкая уральская девчонка. Тяжёлые условия жизни её не пугали, неожиданные происшествия не смущали. Все её понимали и ценили. Никто, даже в самом бухом состоянии, даже и не думал до неё домогаться. Она была их общим Ангелом-Хранителем.
Маша успевала помогать всем: кому чай, кому кофе, убрать, постирать. Целый день крутилась как юла. Всё делала сама в их безалаберном холостяцком хозяйстве. Утром все уезжали, а когда возвращались, в номерах всё было чисто и уютно. Ближе к вечеру, когда все собирались, начиналось обильное застолье с безжалостным поеданием массы дорогих продуктов. Праздники были общие, но пристрастия у всех разделились. Отдых у всех был разный: у кого-то безобидные на вид наркотики, у кого-то приятное на вкус пиво. Всё чаще начали появляться в компании девушки лёгкого поведения. Порой Маше приходилось и не очень сладко. Но внимательный Арбалет заметил, что все его прошедшие огонь и воду друзья относились к ней, как к родной, говорили о ней всегда с большим уважением, ценили и любили её как сестру. Если другие женские особи могли и вылететь за какое-нибудь малопонятное поведение, то она, землячка, всегда оставалась их сестрой.
Они даже обучили её работать. Арбалет с Пончиком брали её на станок, и она неплохо справлялась, затягивая в азартную игру лохов. И всё это проделывала с невинным, милым личиком. Она стала получать такую же, как и все, долю. По этому поводу у некоторых были мелочные недовольства, но Арбалет с Пончиком, да и многие другие поддержали Машу. Она стала полноценным сотоварищем в занимающейся неблагодарными делами лихой челябинской группировке. Когда ей немножко наскучил Бубен, она тут же устроила роман с Михой, но свои деловые и хозяйственные функции выполняла по-прежнему. Арбалет смотрел на неё и удивлялся её внутренней силе.