– У вас, любезный, туберкулёз.
Ну всё, конец. ВИЧ и туберкулёз – мало кто выживает с таким диагнозом. Большинству придётся умирать на тюремной больнице. Вот куда привело его, наконец, молодеческое любопытство! (Ну что, сопляки недоношенные, вам уже расхотелось «один раз попробовать уколоться»? Теперь-то вы точно знаете, что вас, дураков, ждёт… Да и вы, дорогие родители, думайте головой, а не сытым брюхом. Ещё раз напоминаем вам, что алкоголизм начинается с первой банки «безалкогольного» пива, а наркомания – с первой выкуренной «лёгкой» сигареты. И прежде всего, сами, ослы вы этакие, бросайте пить и курить немедленно! На вас, болванов недоученных, внимательно смотрят всегда готовые подражать вам ваши несчастные дети! Если вы просерете их, считайте, что и вас никогда не было на этой земле!).
…Призадумался наш многострадальный Арбалет. Занялся запоздалым самоанализом. Видимо, после побоев долго ничего не ел, организм ослаб… в общем, оказался он в ситуации хуже некуда. И за что всё это свалилось именно на него? – Нет, тут всё понятно, надо думать о другом, как разгрести эти болячки, остаться в живых, найти в себе силы и жить с этим, несмотря ни на что, дальше. Необходимо выбросить из головы весь лишний «умственный» мусор, собраться и сконцентрировать все силы на одном. Он верил, что ничто его не остановит, и он всё равно вылезет из ямы, в которую сам же и загнал себя. Пусть всё рушится вокруг, главное – самому хотеть жить, видеть цель, и хоть по дюйму в день, но ползти к ней.
Ему дали небольшой срок, и он поехал на больницу в туб.отряд.
Немного побыв там, он, неожиданно для самого себя получил письмо от Руси, своей первой, можно сказать, мальчишеской любви. Оказалось, что она пришла к его матери и узнала всё о его бедственном положении. Она откровенно написала, что любила и ждала его всю жизнь, что любит по-прежнему, и, несмотря ни на что, готова быть с ним в любой ситуации.
Арбалет был восхищён мужеством этой хрупкой как полевой цветок и нежной как ангел девочки.
Человек хочет жить, когда он знает, что его любят и ценят другие люди, когда он нужен ещё кому-то, кроме себя самого.
Арбалет благодарил свою судьбу, помытарившую его столькими испытаниями, чтобы наконец-то одарить таким редким, незаслуженным им, божественным даром. Он хотел жить.
Руся делала всё, чтобы облегчить его лагерную участь. Отец тоже, как всегда не забывал его.
Арбалет не курил. Выполнял все предписания докторов. Регулярно пил лекарства. Он перестал даже и думать о наркотиках. Просто хотел жить.
Он отказался от поисков неизвестного. Пусть другие, молодые и дерзкие, ищут цель и смысл бытия. Он нашёл, после тщетных метаний в бурном океане жизни, свой тихий остров, где мечтал в покое и радости провести остаток своей незадачливой и неприкаянной жизни.
В туберкулёзной больнице ВИЧ-инфицированные сидели отдельно. Когда он впервые заехал на отряд, то был буквально поражён обилием молодых лиц. Все обитатели отряда знали друг друга по наркоманским делам, все где-то и как-то пересекались и по уголовному ремеслу. ВИЧ-инфекция и туберкулёз – это уже был предел. Дальше ехать было просто некуда. Все подвели себя к краю пропасти. Для многих это была уже конечная остановка. Даже наш, многое повидавший на жизненном пути, герой ничего ужаснее никогда не видел.
Каждый день врач насыпал в ладошки своих пациентов по горе таблеток. Арбалета выворачивало только при одном виде этой «целебной» кучи. А ещё и терапия от ВИЧ. Больной лечит одно, а убивает другое: желудок, печень, да и всё остальное. Но лечиться всё равно надо. Сюда залезли по своей воле. Винить, кроме самого себя, некого.
Почти каждый день Арбалет видел смерть. Молодые парни обречённо и безропотно уходили из жизни. Ему было очень страшно, но он хотел жить.
Руся поддерживала его, как могла, а он никогда не писал ей о том, куда он попал и что он видел ежедневно. Он жалел её (А вас, бедные наши читатели, жалеть мы не будем. Ну должны же вы знать хоть что-нибудь такое, что никогда не появится на неугасимых экранах ваших долбанутых ханжеским высокомерием телевизоров!).
Арбалет набрал медицинской литературы и с жаром обречённого принялся штудировать её. Была холодная зима 20… года он поставил себе цель и решил любой ценой достичь её. Он хотел жить. Из книг он узнал, что при туберкулёзе целительными средствами являются свежий воздух и хорошее питание. Свежего воздуха у нас на Урале хватает всем, а вот с питанием в тюрьме туговато. Но и эту проблему решили для него Руся, отец и друзья. Все, кто мог, помогали ему выбраться из цепких лап смерти.
Рано утром, когда было ещё темно, он уходил в локалку и как маятник ходил там туда-сюда. Замёрз, отжался, пошёл дальше, замёрз, сделал несколько приседаний, пошёл опять, замёрз, попрыгал… так он ходил до обеда. Занимался дыхательной гимнастикой Цыгун, через силу пил таблетки и после обеда опять выходил на улицу «гулять» до вечера. Вечером заходил в барак промёрзший, но радостный и со свежими мыслями. Сразу садился за книги. Делал всё, чтобы отвлечься и не думать о болезни. Смеялся, рассказывал анекдоты, балагурил, старался вывести своих товарищей по несчастью из всеобщего душевного ступора.
Он с болью видел, как неудержимо увядает его близкий приятель Рустик. С каждым днём он худел и бледнел всё больше и больше. Чего только не предпринимал Арбалет, чтобы вытащить своего друга из когтистых лап смерти! Но Рустик не вставал уже в столовую, не ходил курить, он просто не мог встать. Арбалет каждый день приходил к нему и старался хоть как-то поддержать.
Для тех, кто находился в очень плохом состоянии, то есть для смертников, была специальная палата, по горькой иронии судьбы №6. Оттуда выходили только самые сильные, те, кто очень хотел жить. Для многих палата №6 была последним в жизни приговором.
Каждый день Арбалет заходил туда и подбадривал своего друга:
– Вставай, Рустик, не лежи.
Арбалет приносил ему еду из столовой и то, что передавали ему с воли. Но у Рустика не было уже никакого аппетита. С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Арбалет надеялся, что рустик будет бороться за жизнь, и он ему в этом поможет… Однажды Рустам, видимо чувствуя свою скорую кончину, позвал Арбалета.
– Я – рассказывал Рустам, – сдался, когда меня закрыли на третий день после освобождения, и от меня отказалась вся моя родня. Ну, и для чего мне жить? Надо быстрее подохнуть и всё… Отмучился.
– Ну как, а сама жизнь? – Арбалет хотел заговорить о Боге, о морали и ещё о чём-то столь же неопределённом, но сказал только:
– Я не хочу помогать тебе умереть. Я хочу, Рустик, дорогой, чтобы ты жил!
– Ах, Арбалет! Я сам не хочу жить. Не мешай мне, брат, спокойно уйти.
На этом и закончился их разговор. Они долго ещё смотрели в глаза друг другу. Тяжёлый ком стоял в горле у Арбалета, слёзы подкатывали. Да, тяжело, когда навсегда уходят твои друзья.
Но мы все должны уйти, и смерть сделает нас всех равными. Как это печально: Человек приходит в этот мир маленьким червяком, копошится зачем-то весь свой век по земле, и уходит к таким же червям.
А тут ещё Агафон бился-бился с врачами за какие-то лекарства. Таблетки сожрали желудок, силы и здоровье кончились, и он нашёл выход из тупика. Помылся, побрился, сходил помолиться в церковь, вернулся в отряд. Проходя мимо Арбалета, гуляющего в локалке, Агафон улыбнулся:
– Ну, давай, брат, живи.
Пришёл в отряд, и, когда стемнело, лезвием от бритвы вскрыл себе руки. Ночью кто-то почуял неладное, поднялся шум, кипиш. А Агафон лежит под одеялом и истекает кровью. Пытались его спасти, но было уже поздно, тем более иммунитет слабый. Умер Агафон в реанимации. Следователи побегали немного, разбираясь в случившемся. Но всё нормально: ушёл и ушёл. В этот же день умер в своей постели Рустам. А через день следом за ним умер и Медведь. Просто задохнулся сидя.
Арбалета трясло как в лихорадке, но он по-прежнему выходил гулять.