– Я – боксёр. Надо форму поддерживать.
Но Арбалет был непреклонен. Он не хотел кого-то ещё допускать в своё «святая святых», и решительно, но вежливо отказал Немцу. Тот почему-то сразу взбеленился:
– Ну, мы с тобой ещё разберёмся! Слышишь?
– Ага, всегда готовы.
Немец кипел от злости и гнал жути. Был он крайне обидчивым и злопамятным, но Арбалет старался не обращать внимания на такого явного дебила.
Как-то они с Женей пришли к завхозу 9-го отряда за чаем. Отряд блестел как пасхальное яйцо. Блатные и вязаные сидели в телевизионке (ПВС) и смотрели телек, все дружно ржали над какой-то забавной сценой, а в это время отрядные мужики (а их отряд катал валенки), пришедшие с промзоны и валившиеся с ног от усталости, буквально замерзали на холоде. Но в отряд их не пускали блатные под предлогом уборки. Вот тут уж Арбалет не выдержал и всё высказал Немцу.
– Нормальные вы смотряги, даже в телек смотрите, а мужики на улице мёрзнут.
Арбалет при всех снял маску с Немца и обнажил его истинное лицо, приобретя себе непримиримого и мстительного врага. Тот закипел от ярости, соскочил со своего места, ядовитые слюни летели в разные стороны. Он злобно зашипел на Арбалета:
– Ты! Не лезь в нашу жизнь!
– Видно вас, блатных, только о своей утробе заботитесь, а на тех, кто в пром.зоне за вас пашет, вам наплевать!
Арбалет уже вдоволь насмотрелся на этих показушников, так неумело скрывающих своё прогнившее насквозь нутро. Очень не хотел Арбалет быть таким же, как они.
На 9-м отряде досиживал свой срок иркутянин Никифор, близкий друг Бойца, знаменитого Вора в законе. И хоть спали они с Немцем в одном проходе, постоянно общались, но внутри всё же недолюбливали друг друга. Этот Никифор в натуре оказался здравым дядькой и неожиданно вмешался в назревающий конфликт (к немалому удивлению многих присутствующих)… на стороне Арбалета. Немцу пришлось со скрежетом зубовным замолчать. Промёрзших до костей мужиков-работяг милостиво запустили в отряд.
Арбалет очень уважал Никифора, который мог бы спокойно жить в шоколаде, если бы не общая слабость бакальских сидельцев. Но он хоть чего-то добился в этой жизни, общаясь со многими Ворами более чем на равных.
Боец, за две недели до своей смерти, приезжал в зону к Никифору; и Арбалету повезло познакомиться с этим легендарным человеком. Тот смог договориться с администрацией, зашёл в штаб и в кабинете БОРа встретился с Никифором и Арбалетом. А через две недели Арбалет увидел в теленовостях как в Москве застрелили Бойца при дележе сфер влияния. Арбалет сразу побежал к Никифору и всё ему рассказал. Он ушли в кочегарку, подальше от посторонних глаз и ушей. Там обычно немногословный Никифор с болью душевной поведал Арбалету всё: кто за всем этим стоит, и конкретно за смертью Бойца. А потом как-то спокойно и равнодушно добавил:
– И меня после освобождения ждёт тоже самое.
– А ты езжай к нам, в Челябу.
– Да нет, братан, спасибо. Поеду домой в Москву. Дела.
Вот так и утекали лагерные будни: где в дружбе, где в интригах, то в спорте, то в наркотиках. Здравомыслящему человеку, наверное, трудно представить себе эту Всесоюзную здравницу, куда сгребали «санаторных» больных со всей страны, где всем нужно своё место под Солнцем, где все хотят жить, а вот способы выживания у всех – разные.
Взять, к примеру, уже неоднократно упоминавшегося Креста. Этот наркоман был злым под наркотой, мог воспользоваться силой и избить кого-нибудь непохожего на него самого, он привык сразу решать всё кулаками, воспитывая накосячивших наркоманов, но он никогда не позволял себе лишнего, того, что выходит за рамки понимания, он органически был неспособен на интриги, предательство и другое подобное блядство.
Снова потихоньку употреблять Арбалет начал с Молодым. Когда к ним приезжали друзья со свободы, они никогда не забывали прихватить с собой и наркоту. Под видом деловых партнёров-заказчиков заходили с Начальником пром.зоны в его кабинет, где их уже ждали предварительно вызванные Молодой и Арбалет. Начальник сразу же выходил из кабинета. Наркоту делили на две части в целях безопасности, Арбалет, забрав свою долю запрета, немедленно уходил в отряд. Молодой, немного поговорив с приезжими «бизнесменами», уходил вслед за Арбалетом. Ходили они по зоне, можно сказать, как по лезвию ножа. Жизнь становилась интересной, многоцветной и… опасной. Вот так успешно и продвигался курс лечения наркоманов… от 62-ой статьи.
Отраву Молодой и Арбалет не жалели, а наоборот, с её помощью налаживали среди зеков связи и отношения. Привозили им для зоны каждый раз немало: граммов этак по 100. В то время даже в Челябинске достать героин было трудно, а у них в зоне было его более чем достаточно – море разливанное.
Сотрудники администрации конечно понимали, что пока наркоман сам не захочет бросить своё «увлечение», никакая принудиловка не заставит его сделать это; а наркоманы, в свою очередь, думали, что общество, в духе ханжеской общественной морали, просто направило их в ссылку, но главной сути о наркотиках и наркоманах не знает и понимать не хочет.
На благоприятном фоне этих противоречивых мнений сотрудники администрации во многом сами способствовали массовому распространению наркоты.
Коля Мельник был уникальным сотрудником. На вид строгий, требовательный и неподкупный, он регулярно выявлял нарушителей режима и неумолимо садил их в ШИЗО. Кроме официальной службы занимался ещё и общественно-полезной деятельностью: собирал архив о Великой отечественной войне. Например, брал тему «Второй Белорусский фронт» и со всех источников собирал материал: делал вырезки из газет, заставлял зеков делать записи в тетрадях о своих родственниках – участниках боёв. Потом забирал эти тетрадки себе и составлял отчёты о боевых подвигах нашего народа в прошедшей войне… Молодой хорошо знал Мельника ещё с 80-х годов, когда первый раз отбывал на Бакале. Их дружеские отношения возобновились, и «честный сотрудник и бескорыстный общественный деятель» Коля снова стал возить наркоту в зону (и не только в неё). Когда Коля ехал по служебным делам в Челябинск, Молодой снаряжал его к своим в спортклуб, где собиралась братва. Те снабжали Мельника всем необходимым, ну и ему, соответственно давали на «жили-были». А впоследствии, когда Молодой освободился, Коля ездил к нему в Челябу и возвращался оттуда с пудовыми грузами контрабанды.
Извинить таких «общественных деятелей» могло только то, что в те времена зарплаты у сотрудников были буквально мизерными. Вот на этом многие и играли.
Потом Коля Мельник и водку начал продавать… прямо с Дежурной части. Где он её брал – неизвестно, но вся свиданочная под полами была плотно упакована нашей национальной гордостью. Потом всё-таки Колю взяли с поличным и уволили на пенсию. Теперь этот уникальный типок – заслуженный и почётный пенсионер, ветеран наших непрошибаемых Органов. Успехов тебе, Коля, в воспитании внуков, достойных продолжателей твоих славных дел!
Подавляющее большинство сотрудников администрации были откровенными пьянчужками. Пили горькую, за редким исключением, почти все. Опера пили все поголовно (Но сразу оговоримся, что быть пьяницей – это ещё не значит брать взятки и таскать в зону наркоту). Только один сотрудник был с высшим образованием, все остальные – после армии.
Самый главный опер, Белый, был просто чертовски зол и жесток. Очень любил колотить перепуганных зеков. Демонстративно-показательно одевал кожаные перчатки и смотрел на реакцию подвластных ему и беззащитных зеков. Если зек трясётся от страха, он просто упивался и наслаждался созерцанием этого страха.
Курировал Белый непосредственно отряд Немца и карантин Рафы. С последним у Белого завязались тёплые отношения. Он заставлял Адидасовцев бить этапников – особенно почему-то не любил москвичей – и отбирать у них деньги и вещи, которые неутомимый Рафа носил Белому, поил и кормил его с ложечки. А тот, в благодарность за неиссякаемый приток дани, крышевал его в зоне и отмазывал от запалов, но постоянно требовал от Рафы денег, и ещё денег. Жена Белого – не последняя, видать, стервоза – очень любила дорогие подарки. И Рафа постоянно одаривал Белого, обхаживал его, располагал к себе, а потом лил на своего соперника Креста, чтобы того этапировали, наконец, на родину. Иногда Адидасовцы били по самому чувствительному и уязвимому месту Белого – по его жадности, – и говорили ему: «Вчера у Креста видели целый рулон с деньгами» (А Крест никому не платил) – и Белого начинало трясти как лихорадочного от негодования (Белый ещё не раз появится на страницах нашего повествования, но мы немного опередим события и расскажем о его дальнейшей судьбе: Кончил он, как и большинство чрезмерно алчных людей, плохо. Слил Белого его верный друг и подельник Рафа. Когда в зону понаехала беспристрастная Управа разбираться по нескольким инцидентам, оказалось, что прозорливый Рафа, заранее чуявший любую опасность, заблаговременно раздобыл где-то маленький магнитофончик, с которым ходил на приватные беседы в администрацию и всё записывал. И, когда Рафу захотели раскрутить за какое-то преступление в самой колонии (избил кого-то из «неприкасаемых»), он и представил сыскарям свою плёночку. Над мирным бакальским небом разорвалась информационная бомба. Главный опер Белый от страха подался в бега, но вскоре его взяли и посадили в колонию для сотрудников. – Странное дело: оказывается и у нас иногда справедливость, дурёха наивная, торжествует!).