В мгновение ока, Кобра утратил игривую притягательность.
Неужели только мне было очевидно, что он пытался разжечь ревность Кэт? Со вздохом я развернулась к Гримму, который отстегивал сумку от байка.
— Зачем мы приехали в бордель?
— Потому что именно здесь Ром велел нам быть. Тут наш проводник, чтобы поскорее все закончить, вернуться домой и взяться за создание нового поколения, — с этими словами, закинув сумку на плечо, парень направился к зданию, оставляя меня идти следом.
Что он имел в виду? До последнего надеялась, что речь шла не о проклятом ребенке.
— Проклятый козлина, хотелось бы найти мужика, который вот так командовал бы мной. Еще не встречала ни одного с яйцами покруче моих.
Кэт вцепилась мне в руку и подтолкнула вперед, не обращая внимания на гримасу Кобры.
Пришлось сглотнуть, отказываясь вклиниваться между ними. Приблизившись, услышала старую песню Крида, которая гремела из стереосистемы. Гримм направился внутрь, не обращая внимания на музыку, которая так и лилась, пока мы следовали за ним.
В помещении царил запах табака и травки. Оно было переделано. Очевидно, что если и происходили недозволенные вещи, то исключительно в приватной обстановке. В дальнем углу, слева, располагался обширный бар, за которым сидели двое мужчин, потягивая выпивку.
Несколько мужиков играли в карты.
Сидевшие вокруг женщины, одетые в красивое нижнее белье, казались вполне себе довольными. На стене красовался стяг с изображением Бафомета, схожий с тем, что у Кали в спальне.
— Гримм, Кобра, давненько не показывались вы тут. Сколько уже прошло времени? Почти полгода? — спросила рыжая, приблизившись с приветливой улыбкой на смазливом личике.
Я покосилась на Гримма, но выражение его лица ничего не выдавало.
— Ром сказал тебе, что мы приедем? — спросил он, непосредственно переходя к делу.
— Ага, — ее улыбка слегка дрогнула.
— Ваши постоянные комнаты готовы, а четвертая — предназначена для размещения друзей. Никто не будет вас беспокоить. Послание от Ромеро у Такера, — она жестом указала на бармена.
— Пошли, малявка, — произнес мужчина через плечо, протолкнувшись мимо девушки, направляясь к деревянной лестнице. Поднявшись наверх, мы подошли к двери с золотистой цифрой два. Открыв ее, жестом приказал войти внутрь.
— Встретимся у бара в пять, — бросил он Кобре, который остановился у двери в другом конце холла.
Предположение о том, что это многоквартирный дом, оказалось верным. Стоя на пороге, я огляделась. Там был васильково-синий диван, который раскладывался в удобную двуспальную кровать, с плетеной корзиной на краю. В комнате имелась небольшая кухня, за другой дверью — полноценная ванная, стены которой были окрашены в обычный светло-серый цвет. Здесь было чисто и уютно.
Подойдя к кровати и взглянув на содержимое корзинки, могла бы прослезиться. Гель для тела, шампунь, две упаковки женских бритв. Еще и зубная щетка — священный Грааль предметов гигиены. Никому не хотелось, чтобы изо рта воняло свиным салом.
— Думаю, что на несколько минут оставлю вас с корзинкой наедине, — полушутя произнес Гримм.
— Душевая работает; просто подожди минутку. В холодильнике есть ужин, а постель чистая. Мы тут не задержимся, но я хочу, чтобы ты немного вздремнула, поскольку сама знаешь, что будет позже.
— А ты когда-нибудь скучаешь по своей прежней жизни?
Прежде чем он успел уйти, обнаружила, что повторяю его собственный вопрос. Мне было действительно любопытно.
— Мы торчим в городе, поклоняющемся тебе, посреди комнаты для перепихона, в которой ты бывал несколько месяцев назад, так что... не пыжься, что я ревную, конечно же, это так, но не потому, что ты был с кем-то другим. Подобное следовало ожидать, мы ведь не были вместе, а тебе необходимо как-то развлекаться, — быстро пояснила.
Откинув волосы назад, мужчина покачал головой, едва заметно скривив рот.
— Единственное, что изменилось в моей жизни, это то, что в ней появилась ты. По чему же тут скучать? Не тоскую по е*ле с манекенами, которые лежат и стонут, будто засунул в них частицу Иисуса. Знаю, что мой член чертовски ох*енен, но для меня это ничего не значит, равно, как и все остальные. Они вообще не имели значения, малявка. Да и к тебе, бл*ть, не имеют ни малейшего отношения.
— Это действительно очень мило, но мог бы остановиться на том, что я — вся твоя жизнь, и ты нуждаешься во мне, — мягко пошутила. — Можешь идти и спокойно заниматься своими делами. Пойду знакомиться с твоим душем. Но... извини за то, что наговорила. Ну, в принципе, за все, вообще-то. На самом деле, я бы не хотела путаться с кем-то другим, это не очень-то прилично, — весьма гордилась своей болтовней.
Крепко сцепив руки, ждала, что он ответит.
— Подойди-ка чуть ближе. Давай открою тебе один секрет.
Прищурившись, медленно приблизилась, остановившись, когда мы оказались практически вплотную друг к другу.
— Я уже это понял, малявка, — обхватив мою челюсть, немного сжал, наклонившись так, что его губы коснулись моих. — Никто не прикоснется к тебе, не посмотрит, не разрушит, не использует, а потом не восстановит снова, как это сделаю я. Ты никуда не денешься. Ведь, ТЫ МОЯ.
Поцеловав меня, Гримм жестко скрепил свое заявление, отозвавшись вдвое сильнее, когда я ответила взаимностью, прикусив нижнюю губу, успокаивая поврежденную кожу искусным язычком, прежде чем, наконец, отстраниться.
Без лишних слов, он скрылся за дверью, оставив меня одну, чтобы промыть все щелочки на теле и немного поразмышлять.
Прихватив корзинку, зашла в ванную, увидев на полке стопку махровых полотенец.
Сдвинув в сторону пластиковую душевую лейку, повернув медный вентиль почти до упора, стала ждать. Трубопровод протяжно заскрипел, словно звук шагов в стене, но, в конце концов, патрубок дрогнул, а вода хлынула потоком.
В зеркало смотреться не собиралась, пока не закончу; незачем выяснять, на что, черт побери, любовался Гримм последние несколько дней. Возможно, я и была эмоциональной, неуравновешенной, временами задиристой маленькой сучкой, но все-таки оставалась леди.
Неторопливо сбрасывая с себя одежду, ощущала все то, что проделал со мной Гримм. Между бедер виднелись темные синяки, а кожа, покрытая рубцами там, где он изрезал меня, натягивалась при каждом движении.
Моя попка уже никогда не станет прежней, в этом-то была уверена, ведь мужчина провел в ней, как показалось, битый час.