Посещение уборной не входило в перечень пяти важнейших дел, но мне действительно нужно было в туалет.
Это тоже причиняло боль.
Да уж, будет неприятно.
Но оно того стоило. Спустя минут тридцать, а может, и несколько часов... как знать? Кожа головы стала чистой, мохнатость исчезла, а мышцы испытали долгожданное облегчение. Так давно не принимала настоящий душ, что могла бы провести там долгие месяцы.
Погрузившись в фарфоровую ванну, позволила струям воды обрушиться, закрыв глаза на минутку. Все узнанное должно было значительно отразиться на мне, но я не чувствовала себя более задетой, чем ранее... если не считать ма.
Ее поступки не шокировали меня так сильно, как то, что они уничтожили последние крупицы остававшейся к ней любви.
Чтобы удержать хоть какое-то подобие власти, люди способны на все. Мэр не являлся исключением; он оказался самым дерьмовым человеком, поскольку скрывался за маревом дымки и миражом.
В этот момент, казалось неправильным думать о нем, как об отце, ведь, на самом деле, он таковым никогда и не считался. Имелись воспитатели и няни, но не настоящие родители. Мама пожертвовала всем, дабы присоединиться к нему в стремлении управлять городом.
Мой настоящий отец заботился обо мне, но нам не дозволялось проводить вместе бесчисленные часы. Он погиб самым ужасным образом, но я отказывалась воскрешать в памяти первоначальное чувство утраты. С момента, как жизнь покинула его тело, я оцепенела.
Казалось, все произошло настолько давно, что когда вспоминала об этом, то словно наблюдала за ситуацией чужими глазами. Это лишь побудило задуматься: почему именно сейчас? Отчего мэр приложил такие усилия, чтобы отыскать меня? Для чего он вынудил Ноя запереть меня? Какую цель преследовал? Информация о том, что ма и Бэт в этом замешаны, лишь подлила масла в огонь и усилила желание выяснить, что, черт возьми, вообще происходило.
Когда вода остыла, пришлось заставить себя выйти из душевой, обернув полотенце вокруг тела и вытерев волосы.
Чистя зубы, позволила себе взглянуть на собственное отражение.
Ничего не поменялось. Выглядела по-прежнему. Отключив нравственный компас, внешне нисколько не изменилась. Однако все вокруг стало иным.
У меня имелось прошлое и настоящее. Как и сказала Гримму, прошлое хотелось оставить позади. Теперь же, я была готова покончить со всем и вернуться домой. Пора двигаться дальше и начать полноценную жизнь.
Бросив взгляд на отражение в зеркале, обнаружила, что уголки рта приподнялись в искренней улыбке.
Блеклая красная полоса на горле напоминала о том, что менее двадцати четырех часов назад мужчина провел по нему изогнутым клинком. Развернувшись, рассмеялась, покачав головой, когда увидела идеальный перевернутый крест рядом с буквой «Г», украшавший мою плоть.
Глава 20
Гримм
Руководство было записано на салфетке.
Такер, бармен, обмотал ее вокруг татуировки «V» на шее того, от кого получил информацию.
— Тюрьма Форкфурт? — прочел Кобра, сидя рядом и прихлебывая из рюмки. — Как, бл*ть, в том месте вообще кто-то существует? Это же руины.
Махнув рукой, чтобы Такер подошел, когда завершит разговор, почувствовал, как тяжелая пара сисек прижимается к левой руке, когда опустил правую. Я знал, кто это; заметил, что она наблюдала за мной с момента нашего приезда. Однако не собирался оказывать ей внимание, которого та жаждала.
Когда меня так нагло касались — неприятно, и мне никогда не нравилось, если только это не малявка. Невозможно было оторваться от нее, не трогать руками.
Даже не оглянувшись, отпихнул от себя суку, прикрепленную к сиськам. Услышал, как та попятилась, а затем грохнулась, приземлившись на задницу с недовольным вздохом, рассмешившим Кобру. И, по-прежнему, не обернулся — это бы означало, что мне уже пох*й.
— Поскольку вы с Ромом теперь под запретом, чувствую себя несколько обделенным. Полагаю, ты не планируешь устроить групповушку? — поинтересовался Кобра.
Будь на его месте кто-нибудь другой, я бы дотянулся и раздробил хребет — позвонок за позвонком, а потом, вероятно, помочился бы на него, чисто для острастки.
— Она...
— Не калечь свои бесценные мозги, пытаясь объяснить. Именно благодаря ей мы сейчас здесь, из-за нее собираемся вторгнуться в тюрьму. Я все понял, бро. Ром был и остается таким же. Это шутка, чертов психопат, — рассмеялся он, вскидывая руки в защитном жесте.
— А разве не это у вас с Катей? Поэтому ты решил инициировать ее, верно? Ведь мы оба в курсе, что немой с дредами долго не протянет, а Блю — это пятьдесят на пятьдесят.
— Нет. Катя — клевая телочка. И мне нравится Блю, она моя подруга. Я способен просто дружить с цыпочкой, Гримми.
Я презрительно хмыкнул.
— С каких это пор? Ты держался подальше от Кали лишь потому, что знал о возможных последствиях. Ты не прикасался к малявке, поскольку, ну, в общем, понимаешь, что произойдет дальше, — решил отложить подробности до лучших времен. — Ты обязательно кого-нибудь найдешь, — счел нужным добавить, говоря серьезно.
Парень был самым добродушным из всех нас. Он искренне смеялся, у него было неиссякаемое чувство юмора, и в конечном итоге, когда дело доходило до столкновения, вы бы предпочли, чтобы он оказался на вашей стороне.
Каждый из нас хлебнул немало дерьма. Все мы томились у размытой грани безумия. Кобра — более еб*нутый на всю башку, чем я, а Ромеро — настолько у*бан, что до Кали вообще не проявлял даже видимости эмпатии.
Это не мир превратился в сплошное дерьмо, а сами люди. Признаться, мне повезло больше всех; если отбросить тот факт, что воспитывался своим, ныне отверженным отцом, исправившимся сектантом, нынешним лидером племени деревенщин-каннибалов, то я считался почти нормальным.
Смерть не в счет. Она — не что иное, как встреча, которую невозможно отменить. Закономерная часть жизни, которую слишком многие считали противоестественной.
В момент смерти, жизнь по-прежнему означала то же, что и всегда. Определение не менялось внезапно. Смерть — всего лишь неотвратимость судьбы. В конце концов, мы все превратимся в прах и кости, а мне просто довелось выдвигать ультиматумы.
Однажды, я стану таким же, как и остальные, не более чем гниющим трупом. Я — демон, воплощение ночного кошмара, который впоследствии обречен на трагический финал. Это неизбежно.
Но это, бл*ть, не сегодня.