— Что...
Подняла руку, закрывая ему рот, чтобы успокоить, а он вдруг укусил меня.
— Ай, ты, засранец, — отпрянула.
— Не затыкай, бл*ть, мне рот.
— Вы просто чертовы болваны, понимаете? Если мэр стремится удержать свою власть, ему нужно то же самое, что и Витусу — примириться с Ромеро. А что может быть эффективнее, чем его «дочь»? Я — лучшая подруга невесты Дьявола, влюблена в Гримма и обожаю Кобру. Ведь бывшая сучка Ромеро могла легко разболтать это Ною, и, ну, бах! Я — ваш рычаг давления. Держите меня, как пешку. Полагаю, он не рассчитывал, что его попросту станут игнорировать, поэтому и привлек Веном, — чем яснее все понимала, тем быстрее говорила, вскипая от злости.
Отправленные им за стену люди, загубленные дети, смерть моего настоящего отца. Использовал меня, промывал мозги Бэт, чтобы она превратилась в то, чем теперь стала. Список его преступлений не иссякал. Он заслужил возмездие за собственные злодеяния, как и остальные долбо*бы из моего дерьмового перечня.
Стало любопытно, что Веном получат от этого, особенно учитывая, что Витус сдал Вэнса?
Что же за хрень скрывали все те люди?
Глава 25
Арлен
Мы приехали домой в три часа ночи.
Распахнулись парадные ворота, охраняемые вооруженными аколитами. Проехав немалое расстояние до главного дома, Кобра припарковался напротив того, что казалось поместьем.
Все вокруг было таким знакомым, но будто впервые это увидела. Центральный потолочный светильник представлял собой черную баранью голову в середине перевернутого пентакля, где располагалось четыре плафона.
Настенные бра — головы баранов насыщенного золотого цвета, служившие держателями канделябров в форме перевернутых крестов.
Почему-то, все это успокаивало.
— Приготовься, — мягко рассмеялся Гримм.
Я пялилась на гладкий паркетный пол, когда он это произнес; Кали не замечала, пока не бросилась ко мне. Схватив за руку, девушка крепко меня обняла, немного стиснув.
Будучи полностью ошарашенной тем, что она вообще заключила меня в объятья — просто застываю на месте.
— Я так скучала по тебе! Не могу обнять нормально — гребанный живот мешает.
Кто-то явно подменил мою Кали. С каких это пор ей нравятся обнимашки?
Посмотрев вниз, увидела идеальный животик под шелковой ночнушкой. Девушка была вовсе не такой уж и большой, хотя, учитывая, что обычно она была величиной с зубочистку, то, вероятно, действительно ощущала себя бегемотом.
— Скучала по тебе, — тихо произнесла я, безуспешно силясь удержать слезы. Возвращая объятья, заметила легкий блеск на ее коже.
— Все в порядке? Ты вся потная.
Рассмеявшись, она шагнула назад, прямо к полуобнаженному до пояса Ромеро.
Взгляд темных глаз скользнул по мне, и этот ублюдок, на самом деле, слегка улыбнулся.
— Тебе к лицу кровь. Добро пожаловать в семью.
Я моргнула. Неужели все было на самом деле?
Кали приблизилась к Гримму, внимательно осматривая его, а затем заключила в объятья Кобру, который слегка покачивал ее из стороны в сторону.
— Без вас, ребята, это местечко было совершенно другим, — девушка смущенно улыбнулась, а взгляд голубых глаз на мгновение зацепился за Катю и Блю.
Глядя на нас с Гриммом, ее улыбка становилась все шире. Хотелось столь многое рассказать, и я знала, что могу поведать ей все, что угодно, поскольку именно она поймет это как никто другой. Заметив огромный рубин на безымянном пальце, выпуклость животика и в целом ауру, поняла, что девушке также есть чем поделиться.
Однако сейчас было три часа ночи. Я была грязной, Кали явно была чем-то занята, а Блю и Катя выглядели так, будто готовы вот-вот заснуть, стоя.
Затем появились аколиты.
Все посторонились, когда веномовцев и Ноя поволокли через парадную дверь в коридор, ведущий в «игровую комнату», как ее окрестили парни.
Все пленные были без сознания, их головы поникли, а ноги безвольно тащились за приподнятыми телами, когда прошествовали мимо.
— Разместите их, а потом встречаемся здесь внизу, — приказал Ромеро, ведя Кали обратно к лестнице.
Молча, взяв меня за руку, Гримм последовал за ними, сохраняя дистанцию в пару шагов.
— Я еще не договорила, — зевнула Кали.
— Вам, ребятишки, необходимо поспать, — ответил Ромеро, когда мы разошлись в разные стороны на верхнем этаже.
— Оу, — тихо вздохнула, когда поняла, что парень подразумевал ее и малыша.
Остановившись у черной двери, Гримм толкнул ее, покачав головой.
В первую очередь, меня окутал его аромат, и я тут же осознала, что это будет моим излюбленным местом. Огромная кровать с черной драпировкой располагалась у стены, аккуратно застеленная шелковым бельем и пушистым пледом.
Платяной шкаф и комод цвета металлик идеально гармонировали. В каждой из противоположных стен была закрытая дверь. Усадив меня на мягкую оттоманку у изножья кровати, он даже не потрудился включить свет.
Опустившись на колени, мужчина стащил с моих ног ботинки и носки и с грохотом отбросил их на деревянный пол. Пальцами ног я зарылась в бархатистый мягкий коврик из искусственного меха. Опираясь на локоть и подперев подбородок рукой, закрыла глаза, когда полился мягкий свет, как предположила, из ванной комнаты.
— Давай, малявка, — подняв с пуфика, он буквально понес меня в душ.
Не сразу сообразила, что он полностью голый. Ощущая манящий пар, постаралась помочь ему раздеть меня.
— Откуда вдруг такая сильная усталость? — зевнула.
— Ты просто разваливаешься от переизбытка сахара.
— Я же ничего сладкого не ела.
Мягко хмыкнув, он завел меня в стеклянную душевую с кафельными стенами.
— Это неважно. Теперь ты вернулась домой, где и должна находиться.
Кивнув, прильнула спиной к его груди, развернувшись в противоположную сторону. Было так приятно ощущать горячую воду.
— Я собирался наполнить для тебя ванну, но это можно сделать как-нибудь в другой раз.
— Это так мило, Гримм, — улыбнулась, прижимаясь ягодицами к эрекции, отчего парень вновь усмехнулся.
— Должно быть, не так уж сильно и разваливаешься, — размышлял он, заботливо раздвигая мне ноги.
****
— Это что, колбаски?
— Звучишь прямо как я — не успела даже глаза продрать, а уже еду высматриваешь, — рассмеялась Кали.
Это подействовало.
Щурясь от солнечного света, поглубже зарывалась в изумительную мягкую шелковую подушку. Тело ощущалось таким вялым. Улыбнулась, все еще помня о Гримме между своих ног.