– Со своим адвокатом, – ответил Фостер. – Мы готовы начать допрос, как только они завершат формальности.
По закону у них было только двадцать четыре часа, чтобы вытащить информацию из солиситора, из которых восемь отводилось на сон.
– Есть заявления после инцидента в Крессингтон-парке?
Фостер пожал плечами:
– Пара жалоб от соседей. Дарси и Стивен утверждают, что это была дружеская потасовка между братьями и они слегка увлеклись.
– Ну что ж, – сказал Хинчклиф. – Это уже кое-что. Нам необходимо выяснить, был ли Джордан деловым партнером Капстика. Он жаден, что подтверждает его наезд на братьев Петерингтонов. Посмотрим, насколько далеко заходят его амбиции.
– Так точно, босс, – ответил Фостер.
– Дайте знать, когда начнете. – Хинчклиф нахмурился. – Что там с документами?
– Папки Капстика прибудут отдельно, в полицейском фургоне, – сообщил Фостер. – Их доставят сюда через полчаса.
В помещении отдела народу было больше чем обычно. Офицеры предпочли задержаться допоздна, зная, что шансов добиться результатов в начале расследования больше. Кто-то не уходил из суеверия, что в его отсутствие на службе произойдет что-то важное, всякому хотелось, чтобы сообщение об удаче поступило именно в его дежурство. Общей целью было отыскать убийцу Грейс. Все остальное отодвинулось на второй план.
Детектив Рейд получил задание проверить все телефонные номера, по которым Грейс звонила с мобильника незадолго до смерти. Он поговорил с ее коллегами. Все они были потрясены случившимся, и никто не знал, почему доктор Чэндлер оказалась в последний день жизни у Натальи Сремач.
Но один номер, который он только что получил для проверки, отличался от остальных. Во-первых, он был наспех написан толстым черным маркером на обороте письма, обнаруженного в сумочке доктора Чэндлер. Во-вторых, этот лист был не чем иным, как рекомендательным письмом Натальи, датированным девяносто седьмым годом.
Рейд постарался хоть немного смягчить свой акцент.
– Хилари Ярроп? – начал он.
– С кем я говорю?
– Полиция Мерсисайда, мисс Ярроп, – ответил Рейд. – Простите, что так поздно, но это срочно.
– О боже! Наталья?
– Наталья – это кто? – спросил Рейд. Их задачей было получать, а не распространять информацию.
– Сремач, – уточнила мисс Ярроп. – Доктор Чэндлер сказала, что она беспокоится за нее. С ней что-то случилось?
– Она пропала, мэм.
– Да простит меня Господь, – прошептала она. – Боюсь, я не смогу быть вам полезной.
Рейд сказал ей несколько успокаивающих слов и спросил, нет ли у нее информации, которая могла помочь следствию.
– Говорила ли доктор Чэндлер что-нибудь… необычное?
Мисс Ярроп, похоже, сильно разнервничалась:
– Извините, я не думаю, что я… – Она неожиданно замолчала, и Рейд даже решил, что связь прервалась.
– Мэм? – позвал он. – Мисс Ярроп?
– Я только что вспомнила, что описание Натальи доктором Чэндлер не соответствовало моим воспоминаниям о ней.
– Да? – У Рейда появилось предчувствие успеха.
– Видите ли, доктор Чэндлер назвала Наталью юной и беззащитной. А Наталье Сремач было уже больше тридцати, когда она прибыла в Великобританию. Сейчас ей должно быть за тридцать пять.
– Вы уверены в этом? – уточнил Рейд.
– Конечно же, уверена! – В голосе женщины послышались властные нотки. – Я с ней работала. Я писала ей рекомендацию, когда ее направили в Ливерпуль работать переводчиком. Я прекрасно знаю Наталью Сремач.
– Это действительно полезно для нас, мадам, – сказал Рейд. – У вас есть ее фотография?
– Конечно, но… – В голосе прозвучало сомнение. – Я не знаю, как далеко сейчас упрятаны наши архивы…
Рейд заволновался.
– … но я думаю, что смогу переснять фото с опросного листа, с которым прибыла Наталья. – Мисс Ярроп наконец созрела для сотрудничества с полицией. – Вас это устроит?
Он задержал дыхание:
– Может, пришлете нам копию по факсу?
– Я могу отсканировать фотографию и прислать по электронной почте, согласны?
Детектив Рейд простоял над компьютером минут пятнадцать, ожидая почты. Результат оказался ошеломляющим. Женщина, которую знали как Наталью Сремач, ничем не напоминала женщину на снимке, с которой в девяностые годы работала мисс Ярроп.
Солиситора доставили два офицера, детективы Дэвис и Маккей. Дэвис был постарше и имел измученный вид человека, разочаровавшегося в жизни. Маккею еще не было тридцати. При своих пяти футах семи дюймах в былые, более строгие времена, он не прошел бы в полицию по росту.
Фостер представился. У Маккея было крепкое рукопожатие, и смотрел он прямо в глаза. Он был коренаст, но лишний вес, который он таскал, целиком составляли мускулы, и Фостер не сомневался, что этот человек в случае необходимости справился бы с целой толпой.