Ли сто раз вынимал и рассматривал перчатки Андрича, мучаясь над тем, что с ними делать. Не спал всю ночь, надеясь, что, может быть, кто-нибудь его опередит, найдет способ поймать мерзавца. Но этого не произошло. Он понимал, что его задумка грозит крупными неприятностями. Оставляя окончательное решение Рикмену, чувствовал, что это, может быть, единственный способ прищемить Мирко хвост.
Рикмен выслушал друга. Потом долго молчал. Достаточно долго, чтобы Фостер успел не один раз раскаяться. Достаточно долго, чтобы телефонная трубка в руке стала скользкой от пота.
И тогда Рикмен заговорил.
Глава 48
Задержанных выпускали из тюрьмы через мрачный внутренний двор, достаточно большой, чтобы вместить полицейский фургон. Андрич пересек двор в сопровождении констебля. Тот отпер наружные ворота, выходящие на закрытую автостоянку. По ту сторону стен зашумели журналисты – Андрича заметили.
Он не обратил внимания на толпу с микрофонами – вглядывался в темный угол стоянки. Констебль проследил за его взглядом и шагнул вперед, предупреждая неприятности.
– Сэр… – Он положил руку Андричу на плечо.
– Все в порядке, офицер, – сказал Мирко – он вновь вспомнил английский. – Я хочу поговорить.
Констебль топтался у ворот, положив руку на дубинку. Снаружи толпу репортеров сдерживала шеренга полицейских в форме. Место, куда направлялся Андрич, находилось в мертвой зоне системы наблюдения и вне видимости для журналистов.
Как только Андрич подошел, Рикмен отделился от стены.
– Инспектор! – вежливо поприветствовал Андрич, слегка наклонив голову.
«Если бы на нем была шляпа, она бы свалилась», – подумал Рикмен и ограничился нейтральным замечанием:
– Вас отпустили.
Андрич говорил, тщательно подбирая слова и следя за реакцией Рикмена:
– Ваши криминалисты доказали, что я никак не причастен к этому ужасному происшествию.
– Вы ошибаетесь, – ответил Рикмен. – Они не могут привязать вас к месту «происшествия». Но это отнюдь не значит, что вы никак к этому не причастны.
Андрич пожал плечами:
– Люди верят в криминалистику. Наука не лжет.
– Да, – согласился Рикмен. – Наука объективна. В этом ее сила.
Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Поверх плеча Андрича Рикмен заметил, что констебль уже дрожит в одной рубашке.
– Как Наталья? – спросил он.
– К сожалению, не могу вам сказать.
Рикмен был поражен. Андрич не сказал «К сожалению, не знаю» или «Не знаю», а именно «Не скажу». Для человека, нуждающегося в переводчике, Андрич довольно умело обращался с английским языком.
– Может, Теодор Попович нам расскажет.
– Хотелось бы надеяться. Это слишком страшный грех, чтобы носить его в душе.
Рикмен прищурился:
– Вы верующий человек, мистер Андрич?
– Да.
– Тогда вы должны верить в вечные муки…
– Для грешника – да.
«То есть он себя грешником не считает…» – подумал Рикмен, пристально вглядываясь в лицо Андрича.
Андрич, похоже, испытывал приступ душевного волнения. После недолгого замешательства он сказал:
– Я очень сожалею о докторе Грейс. Этого не должно было случиться. Жуткое несчастье, что она оказалась в этом месте в это время. – Это звучало бы как раскаяние, если бы он был на него способен. – Она была хорошим человеком, – закончил он.
– Да, – ответил Рикмен. – Была.
Андрич сунул руки в карманы:
– Ну… – Он сделал движение, собираясь уходить.
– Что вы теперь будете делать?
– Вернусь к моему бизнесу. Буду жить.
«Да, – подумал Рикмен. – Легко! С такими бабками Андрич без труда найдет другого солиситора, готового ему помогать».
Андрич повернулся уходить, и Рикмен испытал секундную панику. Он еще не закончил.
– Вы, конечно, понимаете, что мы были вынуждены вас арестовать? – задержал он Андрича, стараясь скрыть беспокойство в голосе.
Репортеры за воротами утихомирились, и стал слышен шум транспорта на Эдж-лейн, ритмичный, как сердцебиение.
Андрич повернул назад:
– Конечно. Теодор – мой служащий. Естественно, вы должны были подозревать…
Рикмен протянул ему руку в перчатке. Андрич с удивлением воззрился на нее. Затем все-таки пожал. Даже если бы он и подозревал ловушку, его привычная учтивость не позволила бы ему допустить подчеркнутую невежливость. Затем он повернулся и пошел к воротам.
На полпути через стоянку его заметила пресса, и началось безумие: крики, в которых угадывались вопросы, фотовспышки. Андрич еще раз обернулся и в замешательстве посмотрел на уходящего в противоположную сторону Рикмена.
Констебль без возражений пропустил инспектора в здание. Фостер все это время развлекал тюремный персонал анекдотами. Проходящего Рикмена он заметил краем глаза, хохоча на пару с тюремным сержантом.