– Что он там так долго? – задал Рикмен риторический вопрос, подойдя к двери и выглядывая в коридор.
– Не знаю, босс. – Фостер доедал кексы, которые стянул у одной из гражданских служащих, и потел над рапортом о последнем рейде своей группы в район Ливерпуля, населенный беженцами. Через несколько минут стараний он с отвращением положил ручку:
– Мы скорее отыщем целку на Хоуп-стрит, чем уломаем всю эту компашку оказывать содействие следствию. – Он критически оглядел Рикмена. – Ну и что тебя грызет?
– Джордан, – не задумываясь, выложил Рикмен.
От удивления Фостер даже положил на стол остатки третьего кекса:
– Ты же больше не собираешься колоться перед старшим про Джордана?
Рикмен понял, что ему следует держать язык за зубами. Он уткнулся в свой стол и бесцельно переложил несколько бумажек.
– Давай лучше не будем это обсуждать, – сказал он вместо ответа.
– Боишься, я опять изобрету что-нибудь сомнительное? – Фостер дотянулся до двери и захлопнул ее. – Он же под наблюдением. Денек-другой, и мы на него что-нибудь да нароем.
– У нас уже и так на него кое-что есть, – возразил Рикмен. – Но я хочу снять этот камень с души, Ли.
– Отложи пока, – посоветовал Фостер. – Если повезет, порыв иссякнет.
– Не получится.
Фостер запустил пальцы в волосы. Он настолько расстроился, что забыл о вреде, который может нанести своей обалденной прическе.
– Есть три вещи, которые никогда не надо делать, – сказал он, – лезть на рожон, извиняться и сознаваться.
Казалось странным, что и его лучший друг, и его злейший враг думают одинаково. Джордан тоже сказал, что он не собирается признаваться в том, что Рикмен нанес ему оскорбление действием. Но если Джордану сойдет с рук убийство Софии, потому что Рикмен утаил информацию, то он станет соучастником преступления.
– Говорят, признание облегчает душу. – Это была слабая попытка разрядить обстановку, но на Фостера это никак не подействовало.
– Знаешь, чем хорошо признание? Священники и психиатры без работы не останутся.
– И полицейские, – добавил Рикмен.
– Если сами не начнут делать признания.
У Рикмена зазвонил мобильный телефон, и он достал трубку.
– Джефф? – Женский голос был приглушен, будто она говорила сквозь вату.
– Это кто?
Фостер глядел настороженно, и Рикмен жестом попросил его подождать.
– Джефф, это Таня. – Она говорила так, будто совсем недавно плакала. – Я… не знаю, что мне делать…
Рикмен сделал знак Фостеру, что отпускает его.
– Что-то с Саймоном? – спросил он, удивившись, что встревожился.
– У него истерика, – сказала она полным слез голосом. – Я не стала бы тебя дергать, но мы никак не можем его утихомирить. Он постоянно требует тебя.
– Ты правильно сделала, – успокоил ее Рикмен.
Ей, должно быть, трудно было решиться на этот звонок. К тому же он не был в госпитале со дня визита Саймона к нему домой. Когда же это было? Два дня назад?
– Джефф, ему пришлось сделать укол успокоительного. Он считает… – Она запнулась, но затем взяла себя в руки. – Он считает, что совершил нечто ужасное, и поэтому ему пришлось уйти из дома.
– Но ведь это… – Он уже готов был сказать, что это неправда, но в известном смысле Саймон действительно был виноват: он бросил десятилетнего мальчишку на произвол жестокого и бесчеловечного отца. Оставил его с матерью, которая была совершенно запугана и забита. Случались дни, когда, вернувшись из школы, он заставал ее все на том же месте в окружении немытой с завтрака посуды, с ужасом глядящей в одну точку – на какую-то страшную сцену, которая беспрерывно прокручивалась у нее в голове.
– Я собирался подъехать сегодня, но попозже. – Он глянул на часы. – Ладно, сейчас приеду.
Хинчклиф еще не появился, а разговоры с Саймоном, может, на время отвлекут его от собственных неприятностей.
– А тебе удобно? – Похоже, ее силы были на исходе. – Тебя он должен послушаться.
– Неприятности? – поинтересовался Фостер, который и не подумал уйти.
– Родственники.
Фостер фыркнул:
– Беда.
– Мне нужно съездить в больницу, – объяснял Рикмен, натягивая пальто.
– Я звякну, когда Хинчклиф вернется.
– Договорились. – Рикмен, засовывая мобильник в карман, мыслями был уже в другом месте.
До госпиталя он домчался за десять минут. Очередь на парковку растянулась на целый квартал, поэтому, сделав круг и показав удостоверение охраннику, он заехал через задние ворота.