– Вы с Сильвией снова разбежались?
– Да, и теперь насовсем. Эта дрянь опять мне рога наставила, пока я в тюрьме сидел.
Я представил себе Сильвию, Эви, Сэнди и всех бесчисленных блондинок Смешинки. Только такие девчонки на нас внимание и обращают, думал я. Бойкие, крикливые девчонки с густо накрашенными ресницами, девчонки, которые слишком часто хихикают и слишком много ругаются. Хотя вот Сэнди, девчонка Газа, мне даже нравилась. Она была натуральной блондинкой, а взгляд ее ярко-голубых глаз был таким же мягким, как и ее смех. У нее ни дома хорошего не было, ничего такого, она была из наших – из грязеров, – но девчонка она что надо. Но я все равно часто задавался вопросом, а другие девчонки – какие они? Ясноглазые девчонки, которые носят платья пристойной длины и ведут себя так, будто при первом удобном случае готовы в нас плюнуть. Некоторые нас просто побаивались, ну и, зная Далласа Уинстона, я их понимаю. Но большинство просто смотрело на нас как на мусор – так же, как вобы, когда те проносились мимо в своих «мустангах» и «корвейрах» и вопили, что мы «Гряаааазь!». И я все думал про них. Про девчонок, в смысле… Плакали ли они, когда их парней арестовывали, как Эви, например, когда замели Стива, или просто-напросто бросали их, как Сильвия – Далласа? Хотя, наверное, их парней не арестовывали, и не избивали, и не лупцевали на родео.
Я все раздумывал об этом, когда делал домашку вечером. Нам по английскому задали читать «Большие надежды», и пацан этот, Пип, мне нас самих напоминал – ему все казалось, будто на нем клеймо какое-то, потому что он, значит, не джентльмен и потому, что девчонка на него свысока смотрит. Со мной такое однажды было. На биологии надо было препарировать червяка, а лезвие было тупое, ну я и вытащил свой выкидной нож. И едва я лезвием щелкнул – я забылся тогда, а то в жизни бы нож не вытащил, – как сидевшая справа девчонка как-то так ахнула и сказала: «Значит, правду говорят. Ты хулиган». Мне от этого не сказать, чтоб клево стало. В классе было полно вобов – меня вечно записывают в интенсивы, потому что я вроде как умный – и им это показалось очень смешным. А вот мне – не очень. Девчонка была симпатичная. Желтый цвет ей здорово шел.
Мы, конечно, чаще всего за дело получаем, думал я. Даллас – так всегда получает за дело, и сказать по правде, мало ему еще. А Смешинка… Смешинке не нужно и половины того, что он тырит из магазинов. Ему просто кажется, что это весело – тырить все, что не приколочено. Правда я понимаю, почему Газировка со Стивом вечно ввязываются в драки и ночные гонки – у них у обоих слишком много энергии, слишком много чувств, а выплеснуть это все особо и некуда.
– Сильнее проминай, Газ, – услышал я бормотание Дэрри. – А то меня усыпишь.
Я поглядел в открытую дверь. Газировка массировал Дэрри спину. Дэрри ее снова потянул, он кладет крыши, и вечно затаскивает наверх по две коробки черепицы вместо одной. Я знал, что Газ его усыпит, Газ, когда захочет, кого угодно усыпить может. Ну и он считает, что Дэрри слишком много работает. Я с ним согласен.
Дэрри не заслужил того, чтобы вкалывать как старикан, когда ему всего двадцать. В школе его все просто обожали, он был капитаном футбольной команды и его выбрали Парнем года. Но у нас просто не хватило денег, чтобы отправить его в колледж, даже с его спортивной стипендией. А теперь он с одной работы бежит на другую, ему о колледже и думать некогда. Поэтому больше он ничего не делал, и никуда, кроме спортзала, не ходил – разве что изредка выбирался со старыми друзьями покататься на лыжах.
Я потер щеку, которая стала лиловой. Погляделся в зеркало – выглядел я круто. Но Дэрри заставил меня залепить порез пластырем.
Я вспомнил, как жутко Джонни выглядел, когда его побили. Я имел такое же право ходить по улицам, как и вобы, а Джонни так вообще им в жизни ничего плохого не сделал. За что вобы нас так ненавидят? Мы к ним не вяжемся. Раздумывая над этим, я чуть не заснул над книгой.
Газировка, который уже давно улегся, сонно прикрикнул, чтоб я выключал свет и шел спать. Я дочитал главу и лег.
Я лежал рядом с Газом, уставясь в стену, и перед глазами у меня стояли лица обступавших меня вобов и синяя клетчатая рубашка, в которую был одет тот блондин, и я снова услышал хриплый голос: «Хочешь подстричься, грязер?» Я поежился.
– Мерзнешь, Понибой?
– Немножко, – соврал я.
Газ обнял меня за шею. Забормотал сонно:
– Слышь, парень, когда Дэрри на тебя орет… он это не со зла. У него просто проблем больше, чем ему по возрасту положено. Не принимай все всерьез… понимаешь, Пони? Не заводись из-за него. Он очень тобой гордится, потому что ты вон какой умник. Просто ты у нас младшенький… короче, он тебя очень любит. Понял?