Отец ушел, напоследок пробурчав что-то сердитое, Андрей лишь тяжело вздохнул, бросив виноватый взгляд на Айн.
– Нужно переодеться, если не хочешь, чтобы тебя нашли люди с корабля. – Он выудил из шкафа и протянул ей стопку одежды и отвернулся, прям совсем как Майкл когда-то.
Айн переодевалась. Было немного жаль расставаться со старой одеждой, это было последнее, что ее хоть как-то связывало с Марком и Еленой, конечно, кроме воспоминаний.
Новая одежда пришлась ей как раз, если не считать того, что потертые штаны грязно-голубого цвета едва прикрывали щиколотки, а рукава клетчатой рубашки заканчивались намного выше запястий. Андрей завернул ей рукава до локтя и протянул треугольный кусок ткани. Айн вертела его в руках, не зная, что с ним делать.
– Это косынка, повяжи на голову, – он показал как, Айн подчинилась. Андрей оглядел ее с головы до ног: – Теперь издалека сойдешь за местную.
Айн протянула Андрею свой сверток с едой – там оставался еще один бутерброд и пачка галет:
– Это все, что у меня есть. Спасибо за помощь.
– Оставь себе, – буркнул он в ответ, но она чувствовала, что ему очень хочется его взять. И это противоречие, когда слова полностью расходятся с чувствами, было для нее ново. Похоже на обман, но какой-то неправильный, бесполезный. Она просто оставила сверток на столе и вышла наружу.
Андрей вез ее на велолете в вербовочный пункт. Он так сказал. Когда вдалеке показался пиратский корабль, сердце сжалось от страха. Но они промчались мимо, не останавливаясь. При свете начинающегося дня они стремительно летели, оставляя за спиной клубы пыли, туда, где ночью светилось множество огней, в город.
Города она видела только на картинке, но это был другой город, совсем не похожий на то, что она видела. Множество высоких домов были полуразрушены и вместо окон зияли дыры. Высохшие деревья тянулись ввысь голыми ветками, занесенная пылью и мусором дорога заросла ломкой травой. Кругом пусто и только ветер свистит между домов, но чем глубже в город, тем разительнее менялась картина. Появились живые деревья, исчезла пыль и запустение, окна домов засияли стеклами. Сновали люди на таких же велолетах. Андрей петляя между домов, поехал медленнее, а вскоре и вовсе остановился напротив аккуратного низкого здания голубого цвета.
– Приехали.
С двух сторон от входа росли самые настоящие цветы. Айн спрыгнула с велолета и восхищенно присела, разглядывая их. Они были такие красивые и нежные, что трогать их казалось страшно, вдруг помнутся.
– Нравится? – раздался над ней сухой надтреснутый голос. Айн вскочила и обернулась. Рядом с ней стоял, опираясь на палку человек. Ниже ее ростом, бледный, весь как будто высохший, с лицом, еще более мятым, чем у отца Андрея. – Это все Марта, – проскрипел человек. – Когда мир вокруг рушится, маленький кусочек жизни напоминает о том, что так было и будет не всегда. Заходи внутрь, она скоро придет.
Человек развернулся и медленно, помогая себе палкой, заковылял ко входу в здание. Айн с удивлением обнаружила, что у него нет половины ступни. Как такое может быть? Это ее настолько потрясло, что она не сразу среагировала на подошедшего к ней Андрея.
– Куртку верни, – попросил он. Айн без сожаления рассталась с ней, светило прогрело воздух и в куртке уже стало жарко. – Удачи. Надеюсь, у тебя все получится. – Он потоптался рядом еще немного, как будто что-то еще хотел сказать. Но передумал, сел на велолет и скрылся за углом соседнего здания.
Не без опаски, она вошла внутрь голубого дома. Человек назвался дедушкой Мишей и угостил ее чаем – тот самый бурый напиток, которым она запивала завтрак. А потом пришла Марта, и Айн снова потеряла дар речи от удивления. Марта была ужасна и прекрасна одновременно: левая половина ее лица, там, где глаз был прикрыт черной повязкой, выглядела как бело-розоватое месиво. Зато с другой стороны она была очень красивая и ужасно грустная. А вот разговаривала она очень сердито, грубо и неприветливо.
Айн подумала, случилось с ней нечто подобное, она бы тоже не сильно радостная ходила.
Марта и дедушка Миша между собой говорили такими же непонятными словами, но когда обращались к ней, она все понимала.