В любой теме, что затрагивал отец, находилась какая-нибудь болезненная заноза, которую Вэй до этого намеренно старался не замечать и не трогать. За то время, что он провел среди людей, заноз прибавилось, они нарушали внутреннюю гармонию и мешали жить, а помочь разобраться в самом себе было некому. Отец же без церемоний откровенно расшатывал эти занозы. Это очень неприятно, зато чувствуется, что он действительно дома, что не один и его внутренние трудности решаемы.
— Теперь уже нет.
— Значит полукровка. И на что ты рассчитываешь, при таком раскладе?
— При существующем положении вещей я ни на что не рассчитываю. Я не хотел говорить тебе, боялся осуждения и того, что ты не захочешь понять и принять.
Солнце село, и в саду поселились сумерки. То там, то здесь зажигались огоньки светлячков. Ветер довольно долго наблюдал за их танцем, ожидая реакции Тэо на свои слова.
— Сын, ты болван! — неожиданно произнес отец и спокойно пояснил: — это на случай если терминология людей тебе привычнее. Ты никак не хочешь понять, что твой выбор только твой, ты имеешь на него полное право, даже если я его не понимаю и не одобряю. Это значит, что я не откажусь помочь тебе, если ты меня об этом попросишь.
Глава 10
Люди Костолица не придумали ничего умнее, чем использовать паралитический газ. Эта гадость действует на скелетную мускулатуру, в том числе и дыхательную. Ты находишься в сознании, все видишь и понимаешь. Кричишь, просишь помощи, бежишь, но на самом деле не можешь ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни пошевелиться. Бессилие и паника плотно накрывают с головой, становится до обморока страшно, от недостатка кислорода в глазах темнеет, и ты проваливаешься во мрак.
Эли пришла в себя в капсуле медавтомата, заправленной антидотами и на искусственной вентиляции легких, все еще не в состоянии дышать и шевелиться. Рядом персонал медотсека хлопотал еще над одним пациентом, но над кем именно, непонятно – невозможно повернуть голову или даже скосить глаза.
Антидоты быстро действовали и к мышцам начала возвращаться способность двигаться: в разных частях тела возникали непроизвольные болезненные сокращения мышц. Но сделать вдох по-прежнему не получалось. Через некоторое время, сделав вдох самостоятельно, понимаешь, какое наслаждение – просто дышать.
В бокс вошел Марк с печатью тревоги на лице, но когда увидел, что она уже в состоянии сидеть, его тревога сменилась на безразличие. Мнимое. Но все же было приятно, что он беспокоится о ней.
– Живой, значит, – заключила она.
– От транквилизаторов еще никто не умирал, – усмехнулся он в ответ. – Ты и Карш быстро отошли от газа, а Багом все еще занимаются. Удалось узнать что-то об Айн?
– Ничего, – уныло ответила Эли, – все было абсолютно впустую и вернуться туда нам теперь нельзя.
– Что хотели узнать-то? – раздался слабый голос Бага из соседней капсулы. Марк ответил вместо Эли:
– Мы ищем девушку, она… потерялась на разведчике «Красных волков». По официальным каналам ее найти не удалось, и мы решили, что она попала к пиратам.
– Запросто, – согласился Баг. Его голос начал звучать тверже. Он попытался сесть, но не смог. – Все что между Амалькарой и Альянсом занято Джаспером. Я знаю только о трех странных бабах, может, какая-то из них ваша. Капсулу с первой он подобрал после крушения… не важно. Она потеряла память. Джаспер свозил ее на Зеду к психоменталисту и тот выяснил, что она известный хирург, а хасканцы лишили ее семьи. Она и решила остаться на Росянке, где теперь латает ребят раненых в заварушках. Джаспер молится на нее. Вторая появилась из ниоткуда и практически сразу стала чуть ли не правой рукой Джаспера, ну а третья – скорее всего наполовину вранье. Не знаю, откуда взялась, но говорят она очень красивая и странная. Он обещал ее барону Каршу. А потом как-то подозрительно внезапно совсем забыл об этом, а эта баба таинственным образом пропала с корабля. Естественно, Карш в ярости – хуже нарушенной сделки ничего быть не может. Он даже лично явился на Росянку, чтобы получить объяснения у Джаспера.
– Последняя, похоже, Айн, – предположила Эли, Марк согласно кивнул и уточнил:
– Карша я запер в карцере. Что мы с ним будем делать?
– Я хочу с ним поговорить. Послушаю, что он скажет, тогда и определимся, – ответила Эли. Пытаясь вылезти из капсулы медавтомата.
– Сначала приди в себя, – Марк взял ее за плечи и мягко, но настойчиво уложил обратно в капсулу. Эли вскипела: да что он себе позволяет? Сам терпеть ее не может, а туда же, строит из себя заботливого папочку…