Дорофей Брячиславич и новгородский воевода Никодим Каменюка стали спина к спине, готовые обороняться. Дорофей потерял меч, копьецо унесла в своем боку смертельно раненная степная лошадка. Воевода, как зачарованный, следил за её заполошным бегом, видел, как, потеряв последние силы, она пала на опушке недальнего леса.
– А где Демьян Фомич? – вопил кто-то. – Пропал хозяин-то! Не свели в полон-то?!
Твердята прислушался. Земля гудела, попираемая сотнями копыт. Где-то неподалёку мчался табун лошадей. Табун? Конный отряд? Набег! В полумраке шатра Твердята рассмотрел высокую тень, прислушался и не расслышал ни скрипа кольчужных колец, ни бряцания металла. Купец потянулся к кинжалу.
– Оставь, это я… – проговорила Тат.
Дурманящий запах полыни, тимьян-травы, лесного мха овеял его, когда она поднесла к его губам чашку.
– Выпей, Деян, – повелела она.
– Что это?
– Пей!
Твердята сделал один судорожный глоток. Тотчас же под пологом шатра заметались серые тени, словно ночь сделалась светлее, словно уже наступил рассвет. Твердята ясно разглядел Тат: неподвижное лицо, чёрные провалы бездонных зрачков, туго заплетённые косы, прямые, прикрытые шалью плечи. На золочёном наборном поясе дареный им кинжал в узорных ножнах.
– Пей, это поможет тебе спастись, когда меня не будет рядом! – она притиснула край чашки к его губам. Тёплое, сладковатое питье омочило язык и гортань.
– Конница ещё далеко. Вокруг крепости разведчики. Подпалят и убегут. Конница на подходе. Три раза двенадцать и так три раза…
– Около сотни… – прикинул Твердята.
Тат отрицательно помотала головой.
– И ещё три раза…
– Три сотни? – сонное оцепенение никак не хотело покидать Твердяту.
– Надевай кольчугу… – голос её был подобен шелесту степной травы.
Скрипнули кольчужные кольца. Твердята позволил себя одеть и перепоясать мечом.
– Меч тебе не понадобится, – говорила она, вручая ему колчан и лук. – Колос под седлом. Созывай дружину, скачи к лесу. Пей!
Она снова поднесла к его губам чашку и заставила допить снадобье.
– Я не побегу! – рычал Твердята. – Не оставлю добро… Не брошу своих…
– Не оставишь… не бросишь… – эхом отозвалась она. – Стань слепым, но всеслышащим. Умножь отвагу хитростью!
Гул копыт нарастал вместе с утробным воем. Казалось – сотни ног поднимают к небесам не прах земной, но многоголосый стон.
– Гаууу! Гаууу! Гаууу! – вопили духи степи. Им вторил пронзительный свист, и Твердята услышал частый, глухой стукот – это выпущенные лучниками стрелы вонзились в дощатые борта его повозок.
Когда Твердята выскочил из шатра, на площадке между возами уже кипел бой. Купец видел боярина Дорофея и воеводу Каменюку, сражавшихся спиной к спине с дюжиной конных степняков. Отсветы догорающих костров играли на лезвиях клинков. Оба бойца успели надеть доспехи и были пока целы. Твердята натянул тетиву. Каждая из выпущенных им стрел находила свою цель. На вытоптанную траву, под ноги сражающимся, валились степняки и их кони. Он не слышал криков, не слышал конского ржания и лязга металла. Все звуки потонули в тихом шёпоте Тат:
– Беги к лесу, Деян! К лесу! К лесу!
Твердята опомнился, лишь обнаружив, что колчан его пуст. Тогда он обнажил клинок. Где же Колос? Ведь Тат говорила, что конь осёдлан! Твердята свистнул, и на зов его явились трое степняков с короткими пиками. Первому противнику Твердята нанёс смертельный удар в шею, второму рассёк плечо повыше кованого наруча, и тот с воплем выронил пику, третьего убил подоспевший Колос. Твердята взлетел в седло, конь взял с места в карьер и бросил прямо на пылающий войлок крытой кибитки.
– Любая тварь боится огня, но только не ты, мой Колос! – хохотал Твердята, когда конь нёс его по тёмной степи вкруг лагеря.
Они сминали копытами и секли мечом всё, что попадалось им на пути. Бой кипел и внутри круга повозок и вне его, между лесом и степью. Черниговские дружинники встретили противника во всеоружии. Видимо, дозорные успели поднять тревогу. Ворота Переславля оказались затворены, из-за частокола летели тучи стрел, и Твердята не разрешал коню приближаться ко рву. Днепровская гладь пылала – горели ладьи и лодчонки рыбаков. Демьян видел в воде головы плывущих людей, слышал голоса защитников города и степняков. Налететь одним духом, урвать наудачу и унестись в степь – вот и вся премудрость степного войска.
Неподалеку от лагеря, возле леска Твердята, спешившись, раздел мертвого степняка, по виду – знатного воина. Забрал шапку, саблю, натянул поверх кольчуги пропахший козлятиной кафтан, замотал лицо шёлковым платком.