Мерно вышагивая, животные приблизились к жилищу человека, принимая подарок. Маленький олененок, которого охватило любопытство, подошёл к самому окну дома, с интересом разглядывая его обитателей. Ткнулся носом в стекло и от неожиданности недовольно фыркнул. Девушка приложила ладонь к стеклу, но олененок не мог учуять запаха и пристально смотрел на нее своими большими умными глазами. Тору несмело взглянул на Мичико. В его памяти поселилось еще одно счастливое воспоминание: ночь, Луна, олени, счастливая улыбка и лучистые глаза самой необычной для него девушки. Он впервые увидел ту тонкую пелену идиллии и покоя, которая возникала лишь тогда, когда он был рядом с ней.
- Как же я люблю этих чудесных животных, - произнесла Мичико, скорее, неосознанно.
- Если бы ты захотела, я бы подарил их тебе. Всех до единого в моих владениях.
- Зачем же? Тогда для меня такие моменты перестанут иметь столь большую цену.
- Так тебе ценнее видеть как пасутся дикие олени, нежели огромное богатство?
- Да, - уверенно ответила Мичико, подняв на него яркие и глубокие глаза. - Земным богатствам я предпочитаю богатства души. Сундуки полнеют от того, сколько ты заберешь, а душа богатеет от того, сколько ты отдаешь людям, - она остановилась, будто ожидая, что он скажет на это, но тот всё ещё молчал. - Мне казалось, что ты способен на это, и поэтому я еще не сбежала в соседние земли. Но, Тору, пожалуйста, не пытайся больше купить мое расположение к тебе за деньги… Мне это не нужно. Мне дорого то, что могут дать только близкие друг другу люди.
В этот момент Тору показалось, что эта девушка была из какого-то неизвестного, потустороннего мира. В волосах её запутались серебряные лучики Луны, из-за чего она приобрела некое призрачное, ангельское обличье, и можно было подумать, что это лишь сладкое и потрясающее видение, которое вот-вот растает в жалком бытие этого мира.
- Мичико… - он так испугался, что не давая себе отчета, обнял её, задерживая своего ангела на земле. - Мичико… Послушай меня, не отталкивай! Я скажу это только тебе… Ты изменила меня, Мичико… Ты стала для меня самым драгоценным и любимым человеком. Ты, и никто другой!
Девушка почувствовала как кровь приливает к щекам, и чтобы скрыть свое смущение и даже радость от этих слов, она прижалась к его плечу. Тору, видя, что ту охватила мелкая дрожь, стал гладить её шелковистые волосы, а потом прикоснулся губами к её макушке.
- Я давно понял: я готов на всё ради тебя, - он вновь ощутил частое биение её сердца в груди, прижатой к его телу. - Я даже готов построить тот мир, где наша социальная разница не будет иметь никакого значения, только бы ты была рядом…
В хрупком сердце девушки начал таять лёд, которым она сковала свои чувства к этому юноше. И когда в последний раз объятия ей казались на столько теплыми? Мичико и забыла уже то чувство, когда не хочешь, чтобы тебя отпускали, чтобы не оставляли одну.
- О чём ты говоришь? - она не могла поверить в его слова, но в этом голосе дрожала надежда. - Ты хоть понимаешь, на что решаешься?
- Вот увидишь, Мичико! - он не мог скрыть улыбки, когда понял, что он ей тоже небезразличен, и обнял её ещё сильнее, этим пытаясь передать то тепло и нежность, которое родилось в его сердце для неё. - Ты только верь в меня и я сделаю эту страну счастливой, где все будут равны, а над тобой больше не будут насмехаться.
Лёд треснул. Сквозь него потекло теплое и нежное чувство, которое, столкнувшись с жестоким разумом, с его реальностью, вызвало настоящую бурю… Но разум был бессилен перед ним. На его место пришла огромная благодарность, и Мичико не могла выразить её словами. Не знала, что ему сказать. Как отблагодарить за то, что он не бросил её? За то, что не прислушался к мнению света? Как перевести словами поток души, льющийся из сердца, возможно ли это?
- Спасибо, - прошептала она, сжимая в пальцах одежду на его спине.
Слова благодарности, не удержавшись на языке, вылились в теплые слезы…
После этого они не виделись два месяца. Обоим они показались самыми длинными. Но за это время Мичико активно помогала хозяйке книжной лавки так, что скоро они смогли купить ещё один магазин, и прибыль возросла. Старушка частенько при ней, будто невзначай, благодарила Бога за Его милость. Тору же стал вести дела отца по управлению землями. Но вот в нескольких отчётах он заметил ошибки и расхождение данных на бумаге с действительностью. Обрывая все укоры и требования, он добился правды, которая, впрочем, была не удивительна, но очень неприятна. Оказалось, что одна десятая от всех налогов горожан и крестьян прилипала к лапкам распорядителей, которых прикрывал главнокомандующий армией Риджил, а за это они ему платили огромные взятки. Тору, узнав об этом, решил немедленно рассказать обо всем отцу, но на полпути ему «тонко» намекнули, что лучше ему поберечь здоровье. Это заставило его действовать как можно аккуратнее и тише, он не мог сейчас сдаться и отступить.
Вскоре умерла его бабушка. Герцогиня Т*** скончалась от старости, оставив завещание, в котором почти всё свое имение оставляла своему любимому внуку. Но горе юноши не могли заглушить эти богатства. Похоронная процессия прошла грандиозно. Герцогиню похоронили вместе с её мужем, её отцом и матерью, под огромной и величественной надгробной статуей. Ужин, который был дан в этот день во дворце, тоже не был лишен изысканности. Гости, которые в тоже время являлись родственниками покойной герцогини, вели разговор в основном о наследстве. И тогда Тору заметил, что многие дамы пытались как-то показать свое участие в его горе, даже иногда смахивали шелковым платочком выступившие слезы, но их присутствие как никогда было противно ему.
Задыхаясь от лжи, фальши и тягости постоянной слежки, Тору, под предлогом того, что ему вдруг стало плохо, сбежал из дворца. Ушёл в лес, к порогу маленького домика. Вдыхая холодный воздух, он ждал её. А вскоре он услышал легкие шажки, которые на секунду оборвались, а потом ускорились в быстром беге. Голос Мичико, выбежавшей из-за деревьев, показался ему мелодией, струящейся с небес. Он с трепетом следил как она подбегает к нему и сердце учащало свой бег от счастья. Тору подхватил её на руки, прежде чем она сама кинулась ему на шею. Когда он смотрел за тем, как закапывают гроб его бабушки, ему бросалась в глаза лишь грядущая смерть всего, что его окружало: отца, мать, дворян, птиц, деревьев и цветов, оставленных у холодной гробовой плиты. Но сейчас, прижимая к груди любимую, он и представить не мог, что такое чистое и светлое существо может забрать смерть.
- Здравствуй, Мичико, - улыбнулся он, глядя на неё так, будто ничего и не случилось.
Но тут она, замер на секунду, сказала:
- Не надо, Тору, не притворяйся. Твои глаза выдают тебя…
Её слова сорвали его маску “ничем не обремененного человека”. Он опустил голову и тяжело вздохнул, пытаясь выпустить хотя бы часть той боли, поселившейся в нем.
- Я больше не могу… - и уже никакая маска не смогла бы скрыть его слёз.
Девушка, не спрашивая ни о чём больше, обняла его заботливо и крепко, чтобы разделить с ним эту тяжесть в сердце. Когда его плач утих, она посмотрела ему в глаза и обхватила его лицо теплыми ладошками.