— С газом?
— Нет, просто минеральная. Там на ней написано.
Старик ещё некоторое время с недоверием покрутил бутылку перед глазами, после чего открыл и сделал несколько маленьких глотков.
— В ваше время, дедуль, трава была зеленее, еда вкуснее, а люди добрее. Знаешь только, в чём главная проблема твоего времени? Его уже нет и никогда не будет. Ты не можешь вернуть того, чтобы было, как бы ты этого не хотел. Это ушло, кануло в Лету. Как бы ты не старался, все, что ты сделаешь, будет лишь жалкой пародией на то, что было в прошлом. Потому что прошлое неизбежной утекло. Как бы ты к этому не стремился, как бы ты не восхвалял свою молодость — это не более чем ностальгический бред. Если тебе нравится так жить — пожалуйста. Но не нужны пытаться утянуть меня в него. Я живу в реальности. В реальности, где люди платят деньги не за истории жизни, а за красочные пузыри, которые помогают им забыться. Я живу в реальности, где те, у кого есть деньги, пьют чистую воду, а те, у кого их нет, — Карина покосилась на оранжевую бутылку. Старик слегка приподнял брови и тут же придал себе беспечный вид.
— Пусть будет так. Мне всего лишь было интересно понять ваши мотивы. Теперь я их знаю. Давно ли Вы пишите? — Спросил старик.
— Восемь лет.
— И много книг написали?
— Достаточно, — уклончиво ответила Карина.
— Простите, лезу не в своё дело. Редко я тут встречаю любопытных людей. Вот интересно стало вас поближе узнать.
— Мда, любопытных людей тут и правда не особо много, — произнесла Карина, рассматривая спящего на лавочке парня, который до этого ел шаурму. Рядом с лавкой блестела на солнце целая лужа красной томатно-майонезной жидкости.
— Дедуль, а кем ты работал в молодости? Раз все деньги мира успел заработать и теперь о них не думаешь? — Неожиданно спросила Карина. Вспомнив, что деньги старика не интересуют.
— Я то? Да обычным учителем математики. Сначала в школе специальной, потом в училище. Всю жизнь этому отдал, — с гордостью выпалил старик.
— О, как интересно! А что за школа такая? Что за училище? Расскажи, если не секрет конечно, — спросила Карина, внимание которой теперь приковало солнце. Оно уже погружалось за горизонт, оставляя на волнистой водной глади ярко-красную дорожку. Все вокруг стало приобретать багровый оттенок.
— Ну так, с 1965 по 1975 школа-интернат им. Макаренко, ну а потом, с 1975 по 1989 — ПТУ № 73, а дальше…
— Плохо, старик, очень плохо, — грустно ответила Карина, не дав старику договорить.
— Простите? — Старик, недоумевая, посмотрел на Карину.
— Прощаю, дедуль. Но все равно очень плохо. Это даже на троечку не тянет. Кол с минусом, — усмехнувшись, заявила Карина. Взгляд её был по прежнему прикован к солнцу.
— Я не совсем вас понимаю. я что-то не так сказал? — Старик теперь щурился, пытаясь разглядеть лицо Карины в лучах солнце.
— Во-первых, запах. Я понимаю, что ты не хочешь чесаться и вонять, как бездомный пёс. Однако твой образ явно не складывается. Любой человек, подойдя к тебе ближе, чем на метр, поймёт, что перед выходом из дома ты принимал душ, при этом использовал ароматизированное мыло или гель. Вместе с тем, ты надеваешь эти измазанные и засаленные лохмотья, пытаясь быть похожим на бездомного. У любого здравомыслящего человека возникнут вопросы. Это первое, в чём ты ошибся.
— Что же Вы? Я ведь просто…
— Я не закончила, — жестко перебила она старика и повернулась к нему лицом, глядя прямо в глаза.
— Во-вторых, — продолжила Карина, — эта горделивая осанка. Ты расслабился. Видимо, мало практики. Ты пытаешься изображать побитого жизнью старика. Только вот вид у тебя такой, словно это ты привык всю жизнь бить других. Ты устал, но это очень грубая ошибка от тебя, дедуль.
Старик ничего не ответил и только с удивленными глазами смотрел на Карину.
— В-третьих. Я не знаю, что это за муть у тебя в воде, но ты явно никогда не пил ржавую воду из бутылки. Потому что я пила и знаю, что ржавчина оседает быстрее, чем то, что в твоей бутылке. Это лишняя бутафория, которая сейчас сыграла против тебя.
— В-четвертых, на протяжении всего диалога ты используешь паузы в моменты, когда тебе нужно что-то вспомнить или подумать. Ты часто заминаешься, подбирая слова. При этом ты сходу назвал годы и места своей работы. Без пауз, без размышлений. Становится очевидно, что эту информацию ты вызубрил, а вот остальное. Либо правда вспоминал, либо придумывал.
Лицо старика скорчилось в недоумении. Казалось, что ему рассказали какую-то сложную задачу, и он пытается её решить.