Спорить со здоровяком никто не решился, хотя никто и никогда кашей не давился. Чтобы не булькало в нашем походном котле – всегда уминалось с большим аппетитом и неимоверной быстротой.
А Рикар продолжал недовольно брюзжать:
– Ну куда ты волокушу прешь? А лошадь как потом из этих зарослей выберется, а?! У-у-у, бестолочь безрукая! Только веслами грести и умеете!
– Мы не гребем, – робко возразил было один из проштрафившихся пиратов. – Мы под парусом ходим…
– Ты мне еще поговори! – пробурчал великан. – Так… что там еще? А! Тикса! Ежели ты, мелочь бородатая, попробуешь раскопать хоть один, пусть даже самый маленький холмик или пригорок, я тебя прибью! Создатель мне свидетель – прибью и глазом не моргну!
– Я не мелочь! – возразил гном. – А вдруг чего оченно хорошего раскопаю? А?!
– Мертвяков ты раскопаешь! – рявкнул Рикар, на мгновение, останавливаясь и из-под приставленной к глазам ладони оглядывая заснеженную равнину с частыми «вздутиями» холмов. – Тут каждый холм – могила. Да не для одного, а для сотни трупов! Ох, не накликать бы беды… Может ну ее эту Твердынь, господин Корис, а? До темноты еще успеем подальше отойти.
– Уже решено, Рикар, – медленно ответил я, опускаясь на колено и тяня закованную в сталь ладонь к сугробу. – Хватит об этом.
– Эх… – сокрушенно вздохнул здоровяк и поскреб затылок. – Ничего не позабыл? А! Ночную стражу выставить,… хотя… оно и без надобности. Да, господин?
Я лишь хмыкнул и кивнул.
Верно. Пользуясь тем, что практически не нуждался во сне, я исправно нёс ночную стражу, оберегая покой вымотавшихся за дневной переход людей.
Пару раз случалось, что к стоянке выходила волчья стая, но едва им стоило уловить исходящий от меня запах «мертвечины» или еще какие эманация живого зла, как волки мгновенно исчезали в ночи, не рискуя вступать в схватку с таким страшным противником. Причем звери были далеко не сытыми – невероятно тощие бока и морды говорили сами за себя. И всё одно – даже ощущая запах лошадей сулящий сытный ужин, волки жадно втягивали ноздрями воздух и уходили прочь.
Если я им позволял. Изредка я кивал вечно настороженному ниргалу, звонко щелкала тетива и, не знающий промаха арбалетный болт поражал одного из хищников, чаще всего перебивая волку хребет. После чего я вставал, подходил к ползущему или бьющемуся в окровавленном снегу зверю и уже спустя минуту возвращался назад и отдавал ниргалу испачканный в крови болт. А волк больше не двигался – ледяным щупальцам требовалось не больше пары секунд, чтобы забрать у обреченного зверя жизнь.
Делал я это не из прихоти и уж точно не из-за наслаждения процессом. Просто если щупальцам изредка не приносить такую вот кровавую жертву, они начинали «нервничать». Мало удовольствия пробираться через заснеженные Дикие Земли, когда у тебя над головой яростно извиваются ледяные щупальца, бьющие из стороны в сторону, в поисках хоть чего-нибудь живого и не разбирающие где свой, а где чужой.
Поэтому и приходилось «подкармливать» щупальца, чтобы хоть немного утихомирить их жажду крови.
А туша волка оставалась в снегу на поживу хищников.
Мои люди брезговали и боялись употреблять подобную добычу в пищу, да и шкура с многочисленными дырами мало годилась для использования, хотя богатый зимний мех выглядел неплохо.
Угнездившись в расположенном чуть поодаль от общей стоянке сугробе, я присыпал себя толстым слоем хрусткого снега и, откинувшись назад, неподвижно замер. Все. Теперь осталось только наблюдать за процессом, в котором я некогда принимал живейшее участие – подготовка лапника для постелей, обустройство лошадей, приготовление пищи и прочие рутинные и почти хозяйственные дела.
Меня это всё больше не касалось, а от жгучего прикосновения огня начинало корчить от боли.
Изредка поглядывающий в мою сторону здоровяк колдовал у костра, толстыми ломтями нарезая вяленое мясо. Рядом сидел насупившийся и обиженный на весь мир Тикса, лишенный возможности заняться любимым делом – раскапыванием пригорков, а затем обстукиванием и раскалыванием всех попавшихся под руку камней.
Дай непоседливому гному волю – и уже через час один из могильных курганов окажется раскурочен. Это как пить дать. Конечно, скорей всего, лежащие внутри могильников кости уже неопасны – иначе мертвяки давно бы поднялись и выбрались наружу. Земляная преграда не стала бы помехой.
Но не стоит будить лихо, пока оно тихо.
Мертвые не любят когда нарушают их покой.