— Но мы умрем свободными! — крикнул Андреас из Тора и его поддержали сотни голосов.
— Но вы должны помочь остальным! — крикнул я. — Вы должны научиться прятаться
днем и передвигаться ночью, уметь уходить от погони. Вы должны нести свободу другим людям!
— Ты предлагаешь нам стать воинами? — крикнул кто-то.
— Да! — ответил я. И эти слова были впервые произнесены на Горе. — Хотя вы здесь из самых разных каст, но теперь вы все должны стать воинами.
— Мы станем ими! — сказал Корн из Тарны, сжимая в руках молот, которым он сбивал наши оковы.
— А что скажут Царствующие Жрецы? — спросил кто-то.
— Да будет все так, как решат они, — ответил я и, подняв руки вверх, прокричал, освещенный тремя лунами и обвеваемый свежим ночным ветром:
— А если же они решат не так, мы все равно сделаем по-своему.
— Сделаем по-своему! — повторил густой бас Корна.
— Сделаем по-своему! — повторил сначала один, потом другой, а вскоре к небу вознесся целый хор хриплых голосов, повторявших слова, которых еще не слышал Гор.И я со страхом понимал, что эти слова произносили не члены касты образованных писцов или гордых воинов, нет, воспротивиться воле Царствующих Жрецов решили самые презираемые люди, — закованные в цепи рабы из шахт Тарны.
Я стоял и смотрел как расходятся бывшие рабы, покидают эту обитель горя и печали, чтобы найти свою новую судьбу вне законов и обычаев Гора — судьбу преступников.
Слова прощания сорвались с моих губ:
— Желаю вам всего хорошего!
Корн остановился рядом со мной.
Я подошел к нему.
Коренастый кузнец стоял широко раскинув ноги и держа огромными руками тяжелый молот. Я впервые заметил, что волосы у него желтого цвета. Его глаза цвета голубой стали сейчас были мягкими и добрыми.
— Я тоже желаю тебе всего хорошего, Тэрл из Ко-Ро-Ба, — сказал он.
Я обнял его.
— Мы на одной цепи, — сказал он.
— Да.
Затем он резко повернулся и скрылся во тьме.
Теперь со мной остался только Андреас из Тора.
Он откинул назад гриву черных волос и улыбнулся мне:
— Ну, — сказал он, — я уже испытал счастье на шахтах Тарны, теперь настала очередь Больших Ферм.
— Желаю счастья, — сказал я.
Я от всей души желал ему найти свою девушку с каштановыми волосами, одетую в камиск — ласковую Линну из Тарны.
— А куда направляешься ты? — небрежно спросил Андреас.
— У меня есть одно дело к Царствующим Жрецам.
— Да? — спросил изумленно Андреас и замолчал.
Мы смотрели друг на друга, залитые лунным светом. Он казался печальным. Я впервые увидел его таким.
— Я иду с тобой, — сказал он.
Я улыбнулся. Андреас наверняка знал, что ни один человек не возвратился с Сардарских Гор.
— Нет, я думаю что там ты не найдешь новых песен.
— Поэты должны искать песни везде.
— Мне очень жаль, — сказал я, — но я не могу позволить тебе сопровождать себя.
Андреас хлопнул меня по плечу.
— Слушай, тупой человек из касты Воинов, для меня друзья важнее, чем песни.
Я пытался пошутить, изобразив недоверие.
— А ты действительно из касты Поэтов?
— Еще никогда я не был настолько поэтом, как сейчас. Песни не самоцель, ведь они воспевают реальные события.
Меня удивили его слова. Ведь я знал, что Андреас охотно отдаст свою руку или несколько лет жизни за хорошую песню.
— Ты нужен Линне, — сказал я, — попытайся освободить ее.
Андреас из касты Поэтов стоял передо мной со страданием в глазах.
— Я желаю тебе всего хорошего, поэт, — сказал я.
Он кивнул.
— И тебе всего хорошего, воин.
Возможно, мы оба сомневались в возможности дружбы между членами разных каст, но в душе сознавали, хотя и не говорили вслух, что сердца людей не знают кастовых различий.
Андреас повернулся, чтобы уйти, но затем снова посмотрел на меня:
— Царствующие Жрецы ждут тебя.
— Конечно.
Андреас поднял руку и сказал:
— Тал.
Я удивился, что он сказал слова приветствия, но тоже почему-то сказал: — Тал.
Я решил, что он хотел напоследок поприветствовать меня, так как другого случая может и не предвидится.
Андреас повернулся и ушел.
А я должен был продолжать свое путешествие в Сардарские Горы.
Как сказал Андреас, меня там ждут, ведь они знают обо всем, что происходит на Горе. Могущество и знания Царствующих Жрецов были вне понимания простых смертных.
Говорили, что мы для Царствующих Жрецов примерно то же самое, что для нас амебы. Их могучий интеллект не шел ни в какое сравнение с нашим жалким разумом.
Мне уже пришлось видеть их могущество — мой город был уничтожен так, как человек уничтожает муравейник. От города не осталось но одного камня.
Да, я знал, что могущество Царствующих Жрецов огромно. Они могут управлять гравитацией, уничтожать города, разделять друзей и родных, вырывать любимых из объятий друг друга, приносить ужасную смерть любому, кто пойдет против их воли. Их могущество вселяет ужас в сердца людей, которые не осмеливаются противостоять им.
Слова человека из Ара, который был одет в мантию Посвященного и принес мне послание Царствующих Жрецов в ту жуткую ночь на дороге Ко-Ро-Ба, до сих пор звучали у меня в ушах:
— Упади грудью на свой меч, Тэрл из Ко-Ро-Ба!
Но я знал, что не сделаю этого. Я должен идти к Сардарским Горам, проникнуть в них и встретиться с Царствующими Жрецами.
Я должен найти их.
Где-то среди диких обледеневших утесов, недоступных даже тарнам, они ждут меня — эти свирепые боги жестокого мира.
ГЛАВА 20. НЕВИДИМЫЙ БАРЬЕР
В руке у меня был меч, отнятый в шахте у одного из солдат. Это было моим единственным оружием. Для прохода в горы следовало вооружиться получше. Многие солдаты на шахтах были убиты или бежали. С убитых была снята вся одежда и взято оружие. И то, и другое было необходимо плохо одетым и безоружным рабам.
Я знал, что времени у меня очень мало — ведь скоро сюда прибудут тарнсмены Тарны. Я стал осматривать низкие деревянные домики, окружающие шахты. Почти все они были разрушены и разграблены рабами. Там не осталось ни оружия, ни пищи.
В главной канцелярии я нашел управляющего шахтами, который был изувечен до неузнаваемости. Ведь именно по его приказу затоплялись шахты вместе со всеми рабами. Теперь его почти разорвали на куски.
На стене висели пустые ножны. Я надеялся, что он успел схватить оружие, когда
сюда ворвались рабы. Хотя я ненавидел его, но мне хотелось, чтобы он умер безоружным. Возможно, в полутьме рабы не заметили этих ножен. Сам меч, конечно, исчез. Я решил, что ножны могут мне пригодиться.
Поднеся их к окну, я увидел, что на них блестят шесть великолепных камней. Наверное, они достаточно дорогие, хотя вряд ли большая ценность.
Я сунул меч в ножны, прикрепив их к поясу, и по горийскому обычаю перекинул через плечо.
Я вышел из дома и посмотрел на небо. Тарнсменов еще не было. Луны превратились в бледные диски на светлеющем небе. Солнце наполовину появилось из-за горизонта.
Его свет разрушил темные бастионы ночи. Я посмотрел на то, что окружало меня — безобразные дома, зловещая пустынная коричневая земля, усыпанная камнями. Среди
разбросанных бумаг, обломков сломанных клинков валялись застывшие в самых невероятных позах трупы обнаженных людей.
Клубы пыли, похожие на принюхивающихся собак, вились вокруг них. Выбитая
кем-то дверь теперь висела на одной петле и качалась на ветру, издавая душераздирающие звуки.