дни на каждом заборе, и люди подхватывали его слова. – Да здравствует Борис Ельцин!
Свободу Президенту СССР!.. Вперед на Кремль!
Оратор неожиданно сник, отдав все силы выступлению, и неуклюже стал слезать на
землю с высокого грузовика. Два дюжих молодца, подхватив его под руки, помогли
спуститься. По толпе пронесся ропот: «Правильно говорит. Кто выполнит наши
обязанности и изменит нашу жизнь? Надо согнать эту шайку с их насиженных мест…»
На «трибуну» вскарабкался небритый, как минимум, неделю мужчина
неопределенного возраста, с кепкой на седой голове.
– Товарищи, матери наши… – обратился он к женщинам, невольно сощурившись –
прожектор выхватил из ночной мглы его лицо.
Алекс пошел дальше, не оглядываясь по сторонам, пробираясь к берегу людского
моря, на окраину толпы. Сбоку вниз тенью скользнула чья-то рука, и секунду спустя из
кармана слаксов на волю поехал бумажник. Сейчас улицы, прилегающие к Дому Советов,
стали настоящей золотой жилой для карманников и иже с ними. В толчее можно пройтись
по бесчисленным карманам и сумочкам, оставаясь незамеченным. Кто-то отстаивал идею,
а кто-то зарабатывал на хлеб.
Резко накрыв ладонью чужую руку у себя на бедре, Алекс с силой сжал ее,
почувствовав, как захрустели кости карманника, и локтем ударил назад, не оборачиваясь.
Раздался хриплый выдох, воришка обмяк, а Алекс зашагал дальше, как ни в чем не
бывало, удостоверившись в сохранности своего имущества. Сзади послышались
причитания окружающих, посчитавших гримасы боли и сбившееся дыхание корчившегося
на асфальте мужчины следствием переутомления.
– Неплохо, неплохо, – догнал Алекса капитан, – зачем ты его так сильно?
– Ему не повезло, – без тени сострадания ответил Алекс, – издержки профессии. Ты,
между прочим, свои карманы проверь.
– Не понял?..
– Проверь, проверь. А то мало ли что…
Капитан полез по карманам. Самодовольство мигом сменилось испугом. Кровь
отхлынула от лица, и Алекс понял, что неприятности только начинаются.
– Черт, бумажник исчез.
– Я же тебе говорил, – Алекс с тоской смотрел на капитана. Точно штабист. Работа в
поле его доконает. – Чего так переполошился? Ну, остался без денег, будет наука на
будущее.
– Хрен с ними, с деньгами, – капитан стал темнее тучи, – там удостоверение
сотрудника госбезопасности было.
Это не неприятности. Это провал. Алекс покрутил головой, выискивая в толпе
щипача, но тщетно. Какого черта он поперся в стан к врагу с ксивой, еще бы форму одел!
Ну и дали напарничка…
– Тихо, – оборвал он капитана, на них уже начали оглядываться, – а ну-ка пошли.
Сопли собери!
Они скрылись во дворе одного из близлежащих домов и присели на скамейку перед
подъездом. Долго молчали.
– Что же делать?! – нарушил тишину капитан.
– Да ничего, сиди и помалкивай. Не хватало еще засыпаться у себя же дома из-за
какого-то идиота. И где только таких находят? Ты же понимаешь, что если по твоей вине
сорвется операция, то Сибирью или Колымой не отделаешься. Жить нам с тобой тогда, как
говорится, до понедельника.
– Слушай, а может, все еще обойдется?
Алекс смерил капитана неприязненным взглядом: а что, если это продуманная
провокация против него или же умышленный слив поставленной задачи?
Что ж, время покажет.
– Не знаю, думай.
Похлопав капитана по плечу, Алекс встал и быстрыми шагами пошел обратно.
Впервые за время службы ему в напарники дали человека не из его круга, чужого, и это не
могло быть простым совпадением. Но, в любом случае, поставленную задачу он должен
выполнить без учета возможных потерь, потому пора искать выход из сложившейся
ситуации и вернуть операцию в правильное русло.
Он оглянулся назад, виновника возможного провала и его потенциального
ликвидатора за спиной не было. А это уже непростительная ошибка: теперь капитан
должен быть всегда на виду, дабы не выкинул каких-нибудь неожиданностей.
Бом-бом!
Было четыре часа утра двадцатого августа.
У Белого Дома по-прежнему находилось огромное количество народа. На одном из
танков Таманской дивизии, подобно Президенту РСФСР, выступал молодой парень. Он не
родился оратором, но содержание его речи интересовало людей как ничто другое в данный