Я передёрнулся и реальность расползлась, как гнилая ткань. Проступило что-то иное, другая обстановка — стены с потёками воды, неровный бетонный пол. Отсвечивая потускневшим металлом лестница уходила в люк в потолке. В нос ударил тяжёлый запах сырой штукатурки, крови и мочи. Воздух хлынул в лёгкие и я заорал криком новорождённого.
— Ты гхляди, наш откинувшийся вернулся, — прозвучал радостно голос с сильным южным акцентом и я узнал Фадея.
Присел на полу, сбросив какую-то тряпку с себя. Всё моё тело покрывали коллагеновые пластыри, они почти растворились, но я был вымазан слизью, как вылезшая из кокона бабочка. На меня пялились три пары глаз: Фадей, Прохор и Ренат.
— Ну вот, я же говорил, что он оживёт. А ты не верил, Фадей, — это подал голос Прохор. — Командир, мы тебе тут нашли кое-что. Ты уж не обессудь, что с мертвяка сняли. Но это ж лучше, чем голой жопой сверкать.
Пламя, которое выплеснула на меня та хрень, превратила мою одежду в живописную рвань. Брюки стали напоминать бахрому, даже рубашка под бронежилетом истлела. Я провёл рукой по голове — ну, конечно, опять лысый череп с едва обозначившимися иголками волос. Вот она — обратная сторона бессмертия. Возвращаешься в мир абсолютно голым.
Ребята ограбили охранника, чей труп валялся неподалёку. Ростом он оказался ниже, чем я, зато объёмами превосходил раза в два. Так что выглядел я теперь, как малыш-переросток. Когда нацепил брюки, закрепив ремнём, рубашку, смахивающую больше крестьянскую рубаху, то мужики грохнули от смеха, как хорошие жеребцы.
— Ладно, Громов, не тушуйся, — Фадей похлопал меня по плечу. — Не красней, как девица. Мы рады, что ты вернулся.
— Я тоже рад, что вы все целы, хлопцы. Что делать будем?
— В каком смысле? — поинтересовался Ренат. — Если они сунутся, мы их… — он приподнял висевший у него на плече автомат.
— Это все х… Не спр-равимся мы с ними. Ракеты закончатся, а они пр-ришлют ещё и ещё вертолётов. Или ударные флаера. Расчихвостят нас тут в два счета. Вот, что, — я набрал побольше воздуха в лёгкие, с трудом решаясь на то, что скажу сейчас. — Добраться мне нужно до взлётно-посадочной площадки.
— Зачем? — заинтересовался Прохор.
— С крыши я видел там ударный флаер. Тёмно-зелёный, с разводами. Раструбы турбин у него как раз под плазменные ракетные движки.
— Да-а-а? А летать-то ты умеешь? — протянул недоверчиво Ренат.
— Ты чего, бр-рателло? — я чуть не задохнулся от негодования. — Ты знаешь, кто я? Я — полковник воздушно-космических сил России Олег Громов! Гр-ромов! Лётчик экстра-класса.
— Ну то, что ты Громов я вижу. Но… — он замялся.
— Я настоящий Громов, если ты об этом.
— Настоящего секта убила, — бросил Прохор.
— Во-первых, не секта. Секта тут никаким боком. Втор-рое. Они меня похитили, пытали, а потом я сбежал. Понятно? И дали мне кое-что, — я превратил левую руку в своё самое любимое оружие — самурайскую катану. — В общем так. Я хочу решить эту проблему раз и навсегда. Мне надо добраться до этого флаера. Как это сделать? Есть предложения?
— Да есть одна вещь, — бросил Прохор, попинал открытый ящик с оставшимися ракетами носком поношенного берца.
— Ну? Не томи, старик.
— В общем, тут такое дело. Были у нас тут парни, которые хотели побег устроить. Подкоп соорудили, через прачечную. Но…
— Что но? Подкоп есть? Куда ведёт? Да говор-ри ты, ё-мое! У нас вр-ремени в обрез!
— Их поймали. И в расход. Дыру в стене заделали, а подкоп что. Он остался. И ведёт он туда, — Прохор махнул рукой в направлении площадки для летательного транспорта.
— Почему именно туда? Среди них был пилот? — сердце у меня подпрыгнуло и на миг остановилось, чтобы загрохотать вновь, как курьерский поезд по стыкам рельс.
— Да, был, — подал голос Ренат. — Он и хотел сбежать на одном из грузовых флаеров. Но… Не успел.
— А как звали пилота?
— Ян его звали. Ян Беккер.
Я сглотнул комок в горле, отвернулся, чтобы никто не заметил, как глаза защипало от слёз. Если это реально был Ян, значит, он спасся из того, смертельного торнадо. Но всё-таки погиб, так и не дождавшись меня. Ну, почему такая несправедливость, Ян?!
— А точно его казнили?
— Не знаю. Тела мы не видели. Но он сам пропал. Не вернулся в камеру, — закончил Прохор.
— Ладно. Будем действовать по обстоятельствам. Прохор, сможешь показать путь к подкопу?
— Покажу, чего ж не показать.
— Мы это… С тобой пойдём, Громов, — Фадей подступил ко мне, лицо посуровело, напрягся.