— Ты чего спишь? — в кабинку заглянул Прохор. — Я давно тебе одежду сделал. Одевайся давай.
Сам он уже переоделся в форму охранника, сверху бронежилет. Схватив стопку одежды, я тоже натянул на себя брюки, рубашку, куртку. Всё село, как влитое.
— Давай, показывай, где тут портал в иной мир.
В самом конце зала, за сетчатыми контейнерами с грязной одеждой, обнаружилась стена, отделанная голубоватой керамической плиткой. В центре она немного отличалась оттенком и рисунком.
— Вот здесь. Тут была дыра, но её заделали. Надо найти что-нибудь, чтобы разбить… — он оглянулся.
Но я не стал ждать, пока найдётся подходящее, левая рука сама подсказала нужное, вытянувшись в тяжёлую кувалду. И я шваркнул ею по центру.
Глава 8
Туннельный ужас
Я осторожно заглянул в дыру, пахнуло холодом, влажной землёй и чем-то ещё, будто дохлыми мышами. Сделал шаг и ноги по щиколотку утонули в липкой чавкающей грязи.
— Пошли, Прохор, — махнул я рукой напарнику.
Проход поначалу был широк, высок, так что мне хоть и приходилось горбиться, шёл я спокойно, но постепенно свод опасно надвинулся на меня, навис над головой, а стены будто сошлись, пытаясь зажать в тиски. Вот-вот обрушиться и похоронит нас живьём в земляном склепе. Даже пару раз прошиб озноб, а Прохор тот вообще стучал зубами от страха и всхлипывал.
— Ну, твою ж мать, — вырвалось у меня, когда мы уткнулись в стену.
— Т-там должен быть проход дальше, — голос Прохора дрожал, но почему-то звучал довольно уверенно.
— Да? А ты что сам принимал участие в подкопе? А?
Интересная вырисовывается ситуация. Может Прохор сдал всех товарищей, чтобы остаться в живых? Нет, полная чушь, — я помотал головой. Не такие здесь порядки. Всех бы все равно бы пустили в расход.
— Н-не принимал я. Но потом, закладывал эту дыру.
Я не очень поверил ему, но решил не торопиться с выводами. Мысленно представил на месте левой руки сапёрную лопатку — раньше такого никогда не делал, но тут пришлось. И начал раскапывать дыру. Рука вдруг провалилась куда-то. Потянулся и не удержался — вывалился через проём. Прямо на шершавый холодный камень, едва не приложившись носом.
— Прохор! Сюда иди! — отряхиваясь от налипших комочков земли, позвал я. — Осторожно только, бл… Осторожно!
В дыре показалась разлохмаченная голова, болезненно-бледное лицо. И, наконец, Прохор пролез сквозь проём.
Система выдала схему этого странного подземелья. Некоторые участки почему-то были затенены, прорисованы лишь условно. Но то, что я смог увидеть, вселило уверенность, что мы не заблудимся.
Свисавшие с потолка, словно экзотические люстры, сталактиты мягко фосфорицировали голубоватым, розоватым или золотистым свечением, так что казалось, что мы находимся где-то в пещерах восточного шейха, а по углам свалены сокровища — горы золота, драгоценных камней, статуэтки, украшения.
Стоило отвести взгляд от испускающей таинственный свет «люстры», как на границе зрения начиналось мельтешение, и я видел бесплотных призраков. Они выглядывали из пористых, пронизанных трещинами стен, высовывали руки. Просачивались из разломов, медленно проплывали и растворялись в небытие.
В детстве я побывал в катакомбах Одессы — заброшенных каменоломнях, где добывали ракушечник для строительства домов. Было мне тогда лет пять что ли, или семь и помню тот ужас, который я испытал в этих жутко запутанных невесть как и куда идущих коридора, где в последней Мировой войне прятались партизаны.
— Ладно, погнали, Прохор. Времени у нас мало. Или ты вернуться хочешь? Давай, думай. Я настаивать не буду.
— Не, я пойду с тобой, Громов, — как-то даже на удивление уверенно выпалил парень.
— Ладно, — согласился я, хотя бледный вид моего напарника, который выглядел чуть лучше ходячего мертвеца, посеял в душе сомнение, что он будет мне полезен, а не станет обузой. — Погнали. Времени у нас мало. Сам понимаешь.
Под ногами хрустел песок, мелкие камни и каждый шаг отдавался пугающим эхом, отскакивая от стен, потолка, возвращался искажённым и казалось, что с нами идёт ещё кто-то. Пытается замаскировать свой шаг под наш, но иногда не попадает в унисон. Это пугало и бесило.