Я мог это понять. И не осудил бы. Вот только даже Ратибор не послушается приказа, который оставит Аккура среди живых.
Святослав остановился прямо напротив Аккура и сказал:
— Я родился, благодаря тебе. И пришёл к власти, тоже, благодаря тебе. Пусть у меня почти не было Дара, но своего здоровья я лишил себя сам, — он сделал тяжёлый вздох. Смотрящий на это Ратибор ощутимо напрягся. — Вот только Мстислав — твоё порождение. — Святослав сжал навершие трости так сильно, что его костяшки побелели. — И каждое из его преступлений — на твоей совести…
— Я искуплю их, клянусь Вам! — Аккур метнулся ему в ноги, но только получил ударом трости по лицу и отпрянул.
Вокруг нас снова появиилсь тени. И они уже не стояли на коленях.
— Руслан, дай мне то, что держишь в руках, — Святослав протянул мне руку. А я вручил ему «очищающую воду». Он сказал Аккуру. — Ты — проклятье нашего рода. Ты — его демон. Ты — наш самый страшный и самый позорный секрет. Но я избавлю нас от тебя, раз и навсегда! — и выплеснул 'очищающую воду из склянки на Аккура.
Тени с диким визгом бросились на нас. Но свет серебряного пламени Ратибора заставил их отпрянуть.
Аккур выл, корчась на земле от боли. То, что он испытывал в теле Мстислава, не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал в собственном теле. Теле, из которого его душа медленно изгонялась.
Кукловод — это разновидность магов. Но настолько порочная и грязная, что занятие такой магией навсегда искажает душу мага. Поэтому любой экзорцизм был для них хуже калёного железа.
Я вытащил кристалл с записанным на него кругом изгнания и спроецировал на под под Аккуром.
— НЕТ! НЕТ! — верещал Аккур. Но никто не выразил ему даже тени сожаления.
Я подал ману в круг изгнания и он вспыхнул, заставляя душу Аккура медленно выходить из тела.
Свет вспышками пробивал Аккура насквозь. С каждой из них он трясся, исторгая из пасти тьму. Подчинённые ему тени пытались броситься на меня, шепча проклятия и угрозы.
Но они — бесплотные фантомы. Даже не духи. Яркий свет был для них непреодолимой преградой.
Ратибор смотрел на изгнание с удовлетворением. А Святослав с холодным презрением.
Вспышка!
Во все стороны ударила волна маны Аккура. Густая, плотная.
Её маленькие частицы просачивались сквозь кожу, вступая в борьбу с моей собственной маной. Каждая из них болезненно колола. Я выталкивал их, прогоняя ману по своему телу.
Но тем не менее… это злило.
Захотелось прервать ритуал. На несколько минут. Чтобы заставить Аккура помучиться перед смертью ещё. Оторвать ему что-нибудь.
Заживо вскипятить его кровь!
А потом поджечь его неубиваемое тело в серебристом пламени Ратибора!
Чтобы он страдал больше, чем все, кого он погубил!
Может, действительно сделать так? Ратибор и Святослав меня поймут…
Я замотал головой, прогоняя тёмные мысли. Проклятая мана Кукловода пробудила худшие из моих желаний. Они вспыхнули, но я укротил их приложением воли.
Не место таким глупостям в моей голове.
А садизму — в моих деяниях.
Аккур вздрогнул в очередной раз и изогнулся, раскрывая рот широко, как щелкунчик. Он издал оглушительный рёв, а потом из его пасти вырвался поток тьмы. Он разошёлся во все стороны волной густой маны, которая налипла на меня, как склизкая грязь.
Но я смыл её, выпустив чуть-чуть своей.
А потом круг изгнания погас.
Безжизненное тело Аккура обмякло. Тьма пропала из глаз. Они оказались давно выцветшими. А кожа из тёмно-бурой оказалась пепельно-серого оттенка.
— Я едва сдержался, чтобы не испепелить его, — признался Ратибор. — Всё из-за его треклятой маны.
Святослав кивнул с непроницаемым лицом.
— Это нормально. Его дух не захотел выходить сам, поэтому был слегка… травмирован в процессе изгнания. Разорван на лоскуты, если точнее. Вот его частицы и попали на нас. Не уверен, что он хоть когда-нибудь сможет собраться вновь, — объяснил я.
— От его воя у меня чуть уши не заложило, — хмыкнул Святослав. И осмотрелся. Тени всё ещё оставались здесь, злобно поглядывая на нас из углов. — Они разве не его слуги?
— Нет, — я покачал головой. — Это здешние. Он просто подчинил их. Возможно, кого-то создал, взяв отпечатки душ принесённых ему в жертву людей.
— Душ? Значит, мой старший брат тоже здесь?
— Нет. Отпечаток — это не сама душа. Только копия, превращённая в бездумную тень.
Святослав усмехнулся.
— Я даже не буду ничего спрашивать. Ни откуда ты это всё знаешь, ни где ты научился техникам экзорцизма. Хотя так, наверное, даже имперские экзорцисты не умеют.
— У моего рода много секретов, — отговорился я. — Но знать об этом никому не стоит.