Диана выпила воды из кувшина, потом налила в ладонь и умыла заплаканное лицо. Она шла рядом, и Изгой слышал, как стучит ее сердце.
Внезапно он вспомнил, что купил ей “хот–дог” и бутылку минеральной воды. Никогда раньше Изгой не приближался к людям настолько близко как сегодня. Не то чтобы ему не понравилось, но и восторга он тоже не испытал. Слишком много запахов, шума, сердцебиений. Словно попал в муравейник. Люди обращали на него внимание. В большей мере на их лицах отражался страх или неприязнь, или болезненный интерес. Как он выглядит в их глазах? Они чувствуют зверя? Они чувствуют запах смерти? Или он отталкивает их внешне? Изгой никогда не задумывался над тем как выглядит в чьих то глазах, точнее выражение дикого ужаса и предсмертной агонии на лицах бессмертных, вот к чему он привык. Но каким его видят смертные? Ведь они не знают о его сущности? Почему они отводят взгляд и отворачиваются? Изгой посмотрел на свое отражение в стеклянных дверях магазина и тронул рукой шрам. Вот что их отталкивает. Люди привыкли видеть внешнюю оболочку. Наверное, в их глазах — он урод и чудовище.
Старый шрам. Изгой не готов сейчас вспоминать откуда он взялся, но с тех пор как он появился, в зеркало смотреть стало невыносимо. Девчонка тоже считает его внешность ужасной? Она его боится? Плевать. Пусть боится. Это самое естественное чувство, которое он привык вызывать.
В городе у Изгоя имелось несколько пристанищ, именно на случай если придется резко сменить место проживания. Он всегда заботился о том, чтобы у него было свое укрытие на все случаи жизни. Это заранее выбранные места, нелюдные, чаще всего не пригодные для жизни. Точнее для людей. Изгою же было наплевать. Ему нужно было убежище, где он может подумать, сменить одежду, почистить оружие. Отсутствие удобств и элементарного комфорта для него не имели значения.
Изгой привез Диану на окраину города в очередной злачный район на такси. Будь он один, то расстояние преодолел бы в считанные секунды. Всю дрогу девушка молчала. После нападения ищейки она словно потухла. Изгой посматривал на нее иногда украдкой — бледная, растрепанная, но темные глаза горят. Упрямая. Не ломается. Иногда морщится от боли в ребрах, но не жалуется и не хнычет. Правда сбежать не пытается. Поняла, что с ним все же безопасней. Или боится его?
Изгой поднялся по лестнице, пропустив Диану вперед, не хотел терять ее из поля зрения.
Он всегда снимал квартиру на последних этажах, уйти по крыше через окно гораздо проще. Отпер дверь и пропустил Диану в квартиру. В нос пахнуло сыростью и плесенью. В этой квартире он не бывал с прошлого задания. То есть несколько лет. В отличии от других точек, за эту было уплачено вперед. Девушка остановилась на пороге, не решаясь войти. Изгой подтолкнул ее вперед и закрыл дверь. Давно он не бывал в этой квартире, но она, пожалуй, самая приличная из всех, что он снимал. По крайней мере, Изгою так казалось. В отличие от его последнего пристанища здесь был зал попросторней, спальня почище и как там она сказала — душевая с ванной. Изгой предпочитал водоемы. Не мог засунуть свое большое тело в узкое корыто. Он любил свободу. Не понимал, зачем все эти ухищрения, которыми пользовались в этом времени. Ему вообще было оно чуждо, гораздо удобней было находиться в среднем средневековье или в восемнадцатом, девятнадцатом веке.
— Там еще одна комната, — Изгой показал на дверь, возле окна. Девушка ничего не ответила, он подошел к двери спальни и распахнул ее настежь.
— Располагайся, здесь намного просторней, чем там.
Диана переступила порог, осматривая комнату, сбросила куртку, и Изгой снова подумал о том, какая она худенькая и хрупкая. В душе что то едва уловимо шевельнулось и исчезло. Он закрыл дверь и вернувшись в залу лег на диван.
Если ищейки нашли их, значит, они знают о том, что есть живой свидетель, но теперь они также знают, что рядом с девчонкой Палач. Сунуться не посмеют. Значит Диана теперь в безопасности. Пока она рядом с ним. Изгой никогда не думал о будущем и том, что будет завтра, ведь для него нет будущего, прошлого, есть только настоящее вопрос в каком веке. Палачи, единственные из вампиров, кто мог преодолевать расстояние временем.
Внезапно он насторожился, услышав странные звуки, прислушался — из спальни доносились сдавленные рыдания. Давно он не слышал этих звуков. Он приподнялся, ощущая непонятное волнение. Молниеносно оказался возле двери и распахнул без стука. Девчонка сидела на кровати, обхватив острые коленки руками и спрятав лицо. Хрупкие плечи вздрагивали. Внутри шевельнулось непонятное и пугающее чувство, он не понимал, что именно испытывает, но сердце стучало иначе, чем несколько секунд назад. Изгой постоял на пороге несколько секунд и вдруг неожиданно для себя сказал:
— Здесь есть душевая.
Девушка подняла на него огромные карие глаза, полные боли и страха:
— Они меня убьют, да? Когда найдут?
Изгой смутился, впервые кто то боялся не его самого. Смертная девчонка плачет на его кровати, а он чувствует себя полным идиотом. Ощущения не из приятных. Но они есть.
— Пока ты со мной — не убьют, не посмеют.
Сказал он, и уже хотел было уйти, но девушка вдруг встала с кровати:
— Изгой!
Он обернулся:
— А ты…ты не убьешь меня?
Изгой усмехнулся и посмотрел ей в глаза. Забавная. Интересная и очень очень хрупкая, как цветок.
— Не знаю, — честно ответил он и отвел взгляд в сторону. В тот же миг почувствовал как запекли ладони и стиснул челюсти, рухнул на колени. Руки горели пламенем. Он растопырил пальцы и посмотрел как дымится плоть и горящие буквы появляются на коже выжигая ее до мяса. Диана закричала и отшатнулась от него в сторону. Но Изгой сейчас ее не видел, он скривился от невыносимой боли, уже привычной, но всегда такой нежданной. Скоро это пройдет, боль стихнет и останутся буквы, а потом и они исчезнут. Как не вовремя. Девчонку нельзя оставлять одну. Руки непроизвольно дрожали от напряжения и вдруг он почувствовал прикосновение, открыл глаза и боль отошла на второй план — Диана сидела рядом с ним на коленях и перехватила его запястья.
— Я могу чем то помочь? — тихо спросила она и Изгой почувствовал что в сердце что то защемило, дернулось. Как давно он не слышал ничего подобного. Слишком давно. Его никогда и никто не жалел. В который раз посмотрел ей в глаза и убедился, что она говорит искренне, сердце дернулось снова и он разозлился, отбросил ее руки
— Да, можешь. Просто отойди, — грубо ответил он и молниеносно поднялся с колен.
Непростой заказ и очень не вовремя, Изгой думал, что у него будет передышка в несколько дней, а то и месяцев, но Повелитель дал знак и отказать нельзя, таков закон.
Мужчина вернулся в залу, достал из кожаного чехла меч, посмотрел на лезвие, блестит переливается как и пятьсот лет назад, когда взял его в руки впервые. Особый металл — из преисподней. Гнется, но не ломается, не требует чистки и не притупляется, такой же бессмертный как и его хозяин. У всех Палачей такие мечи. У всех тринадцати воинов Сатаны.
Изгой скорей почувствовал чем услышал. Что его пленница стоит сзади.
— Я ухожу. Когда вернусь не знаю. Мне тебя снова связать или дождешься меня? Не пытайся сбежать — найду. Если через сутки меня не будет можешь убираться. Желательно как можно дальше. Без меня тебя уничтожат.
Изгой посмотрел на Диану.