— У людей, — сказал он спокойно.
— А ты не человек? — девушка побледнела, а Изгой усмехнулся.
— Нет. Я не человек.
Она замолчала на какое то время, глядя ему в лицо. Он слышал, как участилось биение ее сердца, а кровь быстрее побежала по венам. Боится.
— Тогда кто ты? Вампир?
— Можно и так сказать.
Сердце забилось еще быстрее, Изгой почувствовал всплеск адреналина у нее в крови.
— Я не питаюсь кровью людей, — сказал он и откинулся на спинку кресла. Оказывается, разговаривать со смертными довольно забавно. Не со всеми. Только с ней. Ему нравился ее голос, не писклявый, но и не грубый. Красивый голос. Он не раздражал.
— Тогда чем ты питаешься? — спросила девушка.
— Кровью вампиров. Хотя кровь людей тоже может утолить мой голод, но мне она не нравится на вкус.
Изгой склонил голову на бок ожидая ее реакции.
— Как тебя зовут?
— Изгой.
Она усмехнулась, и ему стало странно, что она может улыбаться, когда ее сердце зашлось от страха.
— Это не имя, это кличка. У тебя ведь есть имя? Меня, например, зовут Диана.
— Мне не интересно как тебя зовут. Для тебя — я Изгой. Все. Эта тема закрыта.
Диана села на постели и обхватила колени тонкими руками.
— Почему ты не хочешь меня отпустить, Изгой?
— Потому что тебя больше нет.
Ответил он и увидел, как она снова побледнела. Вот теперь ей не просто страшно, теперь она близка к обмороку, потому что биение ее сердца замедлилось, а дыхание задержалось на мгновенье.
Глава 3
Я смотрела на него и чувствовала, как от этих слов кровь стынет в жилах. Постепенно я начинала понимать, что он имеет в виду: мы должны были умереть. Все. В том проклятом доме. Не должно было остаться и следа. Те чудовища…Он ведь убил их всех. Кто он? Что делал там? Зачем он спас меня и притащил сюда? Я его игрушка? Пленница? Он вообще думает меня отпустить? Когда нибудь? Сколько вопросов и не одного ответа. Я почему то не сомневалась, что он опасен. Нет, не просто опасен, а опасен во всех смыслах этого слова.
С того самого момента как я пришла в себя, меня не покидало чувство, что теперь моя жизнь изменилась. По–прежнему никогда не будет. Я понимала, что знаю то, чего человеку знать нельзя. Вопрос в том, что Изгой будет с этим делать. Изгой…
Но ведь когда то у него было имя. Ведь он был человеком. Или нет? Как все происходит на самом деле у вампиров? На самом деле? Это бред сумасшедшего. Но я видела своими глазами. Видела, как Денису перегрыз горло и пил его кровь Вышинский. Господи, у меня голова болит от всех этих мыслей. Может быть, я сошла с ума или сплю?
Я ущипнула себя за руку и прикусила губу от боли. Нет. Я не сплю, и этот странный тип сидит напротив меня в кресле и по–прежнему сверлит меня своими фиолетовыми глазами.
— Зачем я тебе нужна?
Он хмыкнул и пожал плечами:
— Мне ты не только не нужна, но еще и будешь мешать.
Значит, он меня убьет рано или поздно. Тогда почему бы не сейчас? Может разозлить его и пусть отрубит мне голову своим мечом. Это быстро и не больно. Я вспомнила, как он ловко обезглавил тех монстров. Он знал, как их убивать. Он действовал как машина, как робот. Но Изгой меня спас и с этим не поспоришь. Вопрос — зачем?
— Если бы я хотел тебя убить — я бы сделал это еще ночью, — сказал Изгой, словно прочел мои мысли, и встал с кресла. Он открыл шкафчик, достал странную глиняную бутыль, отхлебнул из горлышка и поставил ее обратно. Я наблюдала за его движениями и не могла, не поразится его грации. Изгой, казалось, выплавлен из жидкого железа. Под обтягивающим черным свитером из тонкой шерсти перекатывались рельефные мышцы. Несмотря на то, что его нельзя было назвать огромным или здоровяком, его тело казалось мощным и очень упругим, как у хищника. Ни капли жира. Очень широкие плечи, узкая талия и бедра, сильная шея и большие руки. Пальцы красивые, длинные. Вспомнила эти пальцы на рукоятке меча и вздрогнула. Пальцы убийцы. Хладнокровного и безжалостного. На левой руке блеснуло кольцо из белого металла. Сейчас его былые волосы собраны в хвост на затылке, и я поняла, что это настоящий цвет. Обычно у крашеных блондинов видны отросшие темные корни. У него же цвет ровный и за ушами, и на затылке. Ведь в природе нет такого оттенка. Разве что, у альбиносов. Но у последних и черты лица соответствующие и кожа белая. У этого мужчины кожа смуглая, темная. Отчего контраст с волосами настолько яркий. На седину тоже не похоже. Странно, но я не испытывала паники. Хотя должна была биться в истерике. Я думала о том, что сбегу от него при первом же удобном случае. Пока что я рассматривала его одежду — она казалась современной, но если присмотреться, я так и не смогла понять торговой марки его джинсов и свитера, хотя, несомненно, ткань дорогая и пошив аккуратный. Но одежда странная. Сейчас такую не носили. Чего стоят его сапоги на массивной подошве с железными пряжками и высоким голенищем. Штаны заправлены в обувь. Он был похож на металлиста. Солиста рок–группы.
— Тогда зачем я тебе? Ты не собираешься меня убивать, но, тем не менее я тебе не нужна. Для чего ты меня спас?
— Мне понравилось, как ты танцуешь. Ты слишком много болтаешь. Может, я убью тебя потом, если станешь мешать или разговаривать без умолку. Пока что останешься здесь. Я так решил.
Я поняла, что он не шутит. Да и такие как он вряд ли умеют шутить вообще. Он убийца и не скрывает этого. Мне не нравился его тон и то, как он говорил со мной. Явно свысока и с чувством собственного превосходства. Во мне постепенно закипала злость.
— Значит я теперь твоя добыча? Трофей?
— Можно и так сказать. Хотя ты можешь выбирать. Например, смерть. Как ты думаешь лучше умереть?
Его глаза сверкнули и тут же погасли. У меня в горле пересохло. Мне захотелось пить. Что у него там во фляге?
— Я пить хочу и есть, — сказала я и посмотрела на глиняную флягу, облизала пересохшие губы. Изгой, казалось, удивился:
— Есть и пить?
— Да. Люди едят, пьют и ходят в туалет. А еще люди принимают душ и если у тебя есть ванна или хотя бы душевая — я бы хотела туда попасть.
Теперь он смотрел на меня с удивлением. Я его озадачила. Изгой встал с кресла и вышел куда то. Потом вернулся с кувшином и поставил его на стол с задумчивым видом. В кувшине вода замерзла.
— Пить и есть…, — произнес он, словно разговаривая сам с собой.
Тем временем я взяла кувшин в руки и поднесла к радиатору. Если немного подержу над огнем, скоро растает. В животе громко заурчало.
— Что это было? — спросил Изгой и вопросительно на меня посмотрел. Это могло бы быть смешно, если бы не настолько дико. Мною снова начала овладевать паника.
— Это мой желудок. Я не ела со вчерашнего утра. Я голодна.
Изгой усмехнулся.
— Я могу не есть и не пить довольно долго. Например, вчерашнего ужина мне хватит на полторы недели. Совсем забыл, что вы питаетесь несколько раз в день и пьете воду. Где вы достаете еду? — спросил на полном серьезе.
— В супере или на базаре.
— В супере?
— В магазине. А еще мне нужна зубная паста, расческа и… — вдруг меня осенило, — если ты съездишь ко мне домой или позволишь мне…
— Нет! — сказано не громко, но настолько отчетливо и властно, что переспрашивать уже не хотелось.
— Тогда ты сам можешь забрать мои вещи. Это будет экономно и быстро. И вообще мне с моими вещами удобней. Мне бы переодеться и там мой шампунь, расческа, духи…
Я осеклась на полуслове видя как Изгой постукивает пальцами по подлокотнику кресла. Мне вдруг стало страшно. Сейчас он решит, что со мной слишком много хлопот и…
— Перебьешься едой и водой, — отрезал он и поднял плащ с пола, — я скоро вернусь.
Мой мозг лихорадочно заработал. Если Изгой уйдет я смогу сбежать. Главное чтобы он ушел. Я придумаю, как мне отсюда выбраться. Например, вылезу в окно и буду кричать “помогите”. Сердце радостно забилось.
Он усмехнулся и по моему телу прошел холодок. Нехорошо усмехнулся, мне не понравилось.
— Никаких фокусов ясно? Я очень скоро вернусь. Не зли меня. Поверь, ты не хочешь увидеть, каким я могу быть на самом деле. Я предупредил.
Как только за ним захлопнулась, дверь я глубоко вздохнула полной грудью. Как же тесно рядом с Изгоем, он заполнял собой все вокруг. Ушел, и стало просторно и свободно. Я выждала несколько минут, а потом бросилась к окну, отодвинула шторку — во дворе пусто, словно все вымерло. Я смотрела, как искрится снег на солнце. Еще вчера я была просто Дианой Грановской, мечтающей получить роль в театре, а сегодня меня нет, я умерла в том проклятом доме. Мои родители, мои братья, как они переживут известие о моей смерти, как вообще будут жить дальше без моей помощи? Кто позаботится о них? Я должна сбежать. Господи, пусть все это окажется чьей то шуткой, розыгрышем, кошмаром. Я хочу проснуться, я хочу снова жить как раньше.