Льюис нес покрывало и полотенца для купания, а вокруг раздавалось жужжание мух и пчел и стрекотание кузнечиков в траве и зарослях папоротника. Шерстяное покрывало из машины было колючим, и в нем застряли крошки. Элизабет несла корзинку с хлебом, бутылкой вина и пирожками с мясом, в которых на самом деле было в основном не мясо, а соленый свиной жир. На закуску они брали с собой клубнику из их сада, которая была такой сладкой, что сливки и сахар к ней не требовались. Лес вокруг них был сумеречным и казался покрытым испариной, темные листья на деревьях были неподвижными. Вдали послышался гул пролетающего самолета, и Элизабет сразу подумала о войне и о том, как она ненавидит этот звук.
— Осторожно, крапива, — сказала она.
В это время года крапива была уже высокой, с крупными темными листьями, края тропинки заросли ею, и, хотя она жглась не очень больно, Элизабет и Льюис шли гуськом. Льюис зацепил один куст ногой, но она лишь немного чесалась, так что он ничего не сказал Элизабет.
— Хочешь, пройдем подальше, туда, где река глубже? — спросила она.
— Да, давай пойдем туда, где лежит та лодка, — согласился он.
Было приятно, что она спросила его, хотя это была всего лишь прогулка, и они знали, что, когда доберутся до места, будет уже очень жарко, и они устанут нести свои вещи, но зато это лучшее место на реке, куда можно пойти, поскольку здесь река широкая и глубокая. К тому же так больше было похоже на путешествие.
— Ненавижу такую погоду, — сказала Элизабет, и Льюис удивился: было лето, когда можно много гулять, и он не понимал, что она имеет в виду.
Прогалина возле места, где река расширялась, была песчаной, с небольшими островками низкой травы. Время полевых цветов прошло, но Льюису больше нравилась высокая трава, которая разрослась на их месте. Это напоминало ему африканские прерии, которые он как-то видел на рисунках, и он подумал, что, будь он помладше, то затеял бы здесь игру, будто тут водятся львы. Впрочем, он и теперь представлял, что видит львов, или, по крайней мере, что они здесь есть и наблюдают за ним.
Элизабет расстелила покрывало, и они буквально упали на него. На ней было темно-синее с белым платье с квадратными плечами, короткими рукавами и прямой запахивающейся юбкой. Раньше она надевала его вместе с элегантными туфлями, когда они выбирались на люди, но теперь носила его постоянно, потому что оно уже было стареньким, хотя все еще выглядело хорошо. Они посмотрели на пироги с мясом, просвечивавшие сквозь пропитавшуюся жиром бумагу, в которую они были завернуты, и она открыла бутылку вина. Она взяла с собой кружки, потому что стаканы могли разбиться, и они смеялись, когда она наливала себе вино.
— Попробуешь? — предложила она, и он, сделав глоток, скорчил недовольную гримасу.
Единственным приятным моментом во всем этом была внутренняя связь с ней. Он ел пироги с мясом, а она только пила, видимо считая, что после вина они должны показаться вкуснее. Ее платье прилипало к телу, и она чувствовала, как под ним струится пот, но купаться ей пока не хотелось: она знала, что, как только залезет в воду, тут же замерзнет, и поэтому решила повременить с купанием.
— Я иду купаться. Ты со мной?
— Давай сначала ты, а я посмотрю.
Льюис спрятался за деревом, чтобы переодеться, а Элизабет это показалось очень забавным, и она принялась подшучивать над ним. Он быстро выбежал и с разбегу прыгнул в воду, поджав ноги. Река словно не заметила, что стоит лето, причем наступило оно уже очень давно. В холодной воде он принялся без остановки плавать взад и вперед, пока немного согрелся, а затем отдался течению, сплавал за поворот реки и вернулся обратно.
Он обследовал скрытый под водой остов семифутовой деревянной лодки и попытался вытащить руль.
— Не получается, — сказал он, подойдя к Элизабет.
Затем он снова вернулся к лодке, снова попробовал и, тяжело дыша, вынырнул на поверхность.
— Иди сюда и поешь клубники, пока я ее всю не прикончила. Ты там закоченеешь, — позвала Элизабет и опять вернулась к своей книге.
Она почти допила вино, а пироги с мясом так и не стали более аппетитными. Он вышел на берег, досуха растерся полотенцем и опустился рядом с ней.
— Замерз?
— Не очень.
— Вытащил?
— Что?
— Руль.
— Нет, я же сказал, что нет. Он сильно увяз в ил.
Она вылила в свою кружку остаток вина. Он лежал на спине и смотрел в бесцветное небо. Она выпила, затем поднялась и пошла к реке, широко раскинув навстречу ей руки.