Она словно неверующе посмотрела на ладонь.
— Мой сын не поверит, — улыбнулась она, показав руку, — он твой фанат.
— Фанат врага, убивающих солдат республики? — удивился я.
— Это звучит невероятно Рэджинальд, но похоже мы переборщили с твоей демонизацией среди нашего народа, — она виновато пожала плечами, — теперь большая часть тебя боится до дрожи в коленках, другая, как мой сын, ищет любую информацию о твоих успехах.
— По моим тюремщикам не было видно, что они испуганы, — я качнул головой в сторону двери.
— Так это от того, что никто не знает, кого привезли в Бастилию, леттр де каше полезная вещь в определённых случаях. Годилась для короля, пригодилась и нам. Сейчас для всех, кроме избранных, ты просто VIP заключённый номер сорок восемь.
— И вы пришли рассказать о моей дальнейшей судьбе? — предположил я.
— Договориться, — твёрдо ответила она, мгновенно став серьёзной.
— Я слушаю.
— Ты не совсем понял, — она встала со стула и заходила по камере, — договориться со мной и той коалицией в Сенате, что я представляю.
— Вообще не понимаю вас, — признался я.
Она досадливо закусила губку и вернувшись, опустилась рядом со мной. Меня сразу охватил чарующий аромат её парфюма. Знакомый аромат роз с чем-то древесным.
— Не буду тогда лукавить и ходить вокруг да около, но сегодня будет решаться твоя судьба на пленарном заседании всех комиссий. Большая часть, за твоё физическое устранение, поскольку ты представляешь угрозу для нас и государства в целом, но вот я и ещё несколько человек, против этого, поскольку хотим, чтобы ты приносил нам пользу. Мы готовы дать тебе всё, что ты хочешь, только чтобы ты дальше продолжал свои исследования и делился ими с нами.
— Вы дадите мне лабораторию и всё нужное? — удивился я, — зачем это вам?
— Как бы кто к тебе не относился среди нас Рэджинальд, но никто не отрицает того факта, что ты выдающийся душеприказчик, — она пожала плечами, — у нас нет информации о так называемых исповедниках империи, но то, что есть на тебя, однозначно говорит о том, что тебе есть чем нам помочь. Именно поэтому я против твоего умерщвления.
— А вы не задумывались о том, что если я умру, может произойти нечто печальное для этого города? — поинтересовался я, — ведь я не дурак, чтобы лезть в пасть к голодному льву, не предприняв ничего для своей безопасности.
— С этого места поподробнее, — глаза её с узились.
— Ну пока рано делиться сутью моих умений с вами, но пока я находился на фронте и вокзале, а затем ехал сюда, то в душу каждого человека, который со мной контактировал я вложил частичку своей ауры настроенной на противорезонанс, так что если я умру и моя душа разлетится на мельчайшие осколки, все они начнут резонировать с душой носителя, что приведёт к его довольно быстрой и мучительной смерти.
— И как много таких людей? — холодно поинтересовалась она, — я теперь тоже «заражена»?
— Конечно, — я спокойно пожал плечами, — я настроил это таким образом, что это происходит теперь само по себе и что для вас более важно, так это то, что частички моей души, постоянно делятся, подпитываясь аурой владельцев, и могут оседать на душах тех, с кем контактировали их владельцы.
Глаза её расширились.
— Весь город может быть инфицирован! Вся страна!
— Именно! Это и есть моя страховка на тот случай, если от меня захотят избавиться. Можете позвать своих ремесленников, или как вы их тут называете душеприказчиков, чтобы в этом убедиться.
Она мне не поверила, отправилась на выход и отсутствовала час. По возвращению, и следа от былой приветливости у ней не осталось.
— Да мы сгноим тебя в таком месте, что ты руки мне целовать будешь за то, чтобы тебя вернули в такие тепличные условия! — красивое лицо исказилось от гримасы, и она накинулась на меня, — ты будешь жить всё это время и молить о смерти, которую тебе никто не предоставит!
— Тогда вам нужно поспешить, — я спокойно развёл руками, — время идёт и с каждой минутой количество инфицированных моей душой становится всё больше. Если же вы не собираетесь осуществить свои угрозы, то боюсь через год-другой все люди на этой планете могут умереть при моей смерти.
Женщина взбесилась ещё больше и бросилась вон, оставив меня одного. Я лишь улыбнулся. Мой последний, самый грандиозный проект, которым я занимался в заточении в замке тайной полиции чтобы подстраховать себя при сдаче в плен, работал. Я находясь в камере чувствовал и ощущал каждую частичку души, находившуюся вне меня, и их с каждой секундой становилось всё больше и больше, что не могло меня не радовать.