Мы гуляли ещё часа два тогда. Втроём: я, Гена и Макс, – мы шли по тихим улицам города в состоянии порядочного опьянения, выкрикивали разные песни, простые и глупые афоризмы и твердили о том, что мы будем друзьями навечно.
Пришли мы в начале одиннадцатого и были чертовски пьяны, но перед вахтершей мы хотели показаться трезвыми. Хоть глаза и выдавали нас – по ним было видно, что мы, как говорится, «в дрова» – она всё же пропустила нас. Мне кажется, она нас понимала и уж её совесть никак не позволила выгнать нас на улицу на всю ночь.
В комнате мы достали спрятанные в сумку Макса бутылку водки и колу и продолжили безудержное веселье. Это была классическая вакханалия, но нам в этом виделся огромный смысл. Смысл жизненного восторга с элементами невесомости, независимости и неуязвимости. Нам не было дело ни до политики, ни до каких-либо проблем человечества – был интерес того, что происходит сейчас и не больше. В этом есть своя, определённая философия, которой есть место быть.
6
Весь день до вечера я провёл в состоянии глубокой обломовщины: я никуда не ходил, ничего не делал, почти не вставал с кровати. Я ещё много думал о том самом прошлом. Было уже сумеречно, и я выглянул в окно без цели и без смысла. Я разглядывал людей и поймал нотку вдохновения. Начал много думать уже о настоящем.
Часто, в этом самом обществе, возникают волнующие вопросы. Я давно научился не обращать внимания на дебаты и разглагольствования на такие темы. Поднимание многих тем на обсуждение является некоторой уловкой. Их поднимают, как должны все думать, для того, чтобы найти и понять истину, но на самом деле, чтобы подпитать социальные ценности. Мне это видится таким образом.
Нередко можно заметить, что, прямо или косвенно, затрагивается тема справедливости и равенства. Как тогда начал было эту тему Гена. Не нужно быть наивным и говорить серьёзно о справедливости, равенстве и других социальных идеях – это что-то утопичное, и вместе с тем невозможное. Конечно, хочется видеть в обществе некую солидарность и нравственное развитие, но необходимо понять, что в полной мере это нереально, как нереальна и верная идеология для какого-либо государства.
Идеологи со своими идеалами всегда имеют некий подтекст: личные выгоды стоят за внешними доктринами. Не стоит, наверное, лишний раз замечать, что человека ведёт не идея, а власть и личное обеспечение. Вся история – это психология. Все идеологии, убеждения, религии – это стремление реализовать человеческие позывы и доказать свою точку зрения на мир, затем следуют реакции на это, далее – реакции на реакции… Вообще на самом деле так и есть, потому что нельзя сказать, что мир должен быть таким-то, люди такими, пороки такими-то и жить нужно правильно выполняя то-то и то-то – это глобальный обман. Каждому нужно что-то своё. Монополия определённого убеждения в голове приводит к тому, что человек не видит мира целиком. В любом случае, эту тему уже затрагивали как минимум раз в эпоху, и все великие умы, так или иначе, сходились в этом.
Впрочем, из дилеммы: равенство или справедливость, – я выберу справедливость. Может быть, я наивен и считаю, что при справедливости нет смысла говорить о том, что кому-то плохо, а кому-то хорошо живётся – всё будет зависеть от того, заслужил ли человек так жить или нет. Равенство никогда не застраховано от случая, что кому-то будет недоставать, а у кого-то будет в избытке. Справедливость же, по своему определению, даёт человеку то, что он заслужил.
На такие мысли меня натолкнуло понимание того, что хорошо и что плохо. Я постоянно сам себе твержу, что я был плохой, делал плохие вещи, но не пытался хоть на секунду допустить обратное. Главным образом, это всего лишь мои убеждения, которые приводят меня к тому смыслу: «тогда я делал плохие вещи», – я твержу и твержу себе уже долгое время. Это не глобальная истина, а чисто моя, эмпирическая, построенная на переживаниях, истина.
Я глядел на мгновенно проходивших перед глазами людей и мимолётно их узнавал и так же забывал. Над этим мне пришлось задуматься. Я сравнил этих людей с людьми сто лет назад, двести лет назад – они тоже мне незнакомы, тоже суетно носились по своим делам, тоже имели мысли и возможно смысл в жизни. Но они никому неизвестны сегодня – они прожили свой век за один миг. Все их проблемы, кучи желаний, целей, чувств, взглядов, убеждений и сделанных вещей просто растворились вместе с ними. И эти люди будут такими же для будущих людей, которые задумаются об этом. Они неизвестны, живут неизвестными и умирают неизвестными. И таких людей огромное множество во всех поколениях.