– Да, я тот, кого вы ищете. Чем мо… – я не успел договорить фразу до конца, как он вступил:
– Я из журнала «Литературовед». Моя фамилия Голодяев. – И всё с той же уступчивой улыбкой глядел на меня.
– Вы что-то хотите обсудить со мной, я так полагаю?
– Да. Наш журнал хочет опубликовать статью о вас. Меня прислали взять у вас интервью.
– Давайте пройдём ко мне в квартиру. Не будете же вы брать у меня интервью в подъезде, – с небольшой заинтересованностью, проговорил я.
– С удовольствием, Михаил Иванович.
Мы зашли в квартиру, я продолжил:
– Просто Михаил. А вас как?
– Называйте Андреем, – протараторил Голодяев.
– Располагайтесь в гостиной, я сейчас поставлю чайник и вернусь, – холодно произнёс я и удалился в сторону кухни.
Появление Голодяева было неожиданным. Я хотел побыть один, наедине со своими ощущениями. Я так отвык от людей, но сегодня мне приходится вести уже второй диалог. Диалоги меня утомляют – высасывают энергию. Я слишком отвык от всего этого.
Поставив чайник, я вернулся к моему нежданному гостю со словами:
– Давайте начнём, да поскорее со всем этим разберёмся.
– Да-да, непременно, – сказал Голодяев и начал копаться в своём кожаном портфеле, эмоционально ознаменовав успех своего поиска огромной улыбкой. Из портфеля он достал блокнот и уставился на меня. Сидел, молчал и смотрел.
– В чём-то проблемы? – сказал я.
– Нет-нет, просто я в восторге от написанной вами книги. Я её прочёл полностью: она прекрасна. Такая глубина чувств, эмоций – я в восторге. А как вы заворачиваете об обществе – это шедевр!
– Спасибо, – с натянутой улыбкой, сказал я.
– А эта Софья – она действительно такой была?
– Да…
Голодяев расспрашивал много и нередко норовил отходить от темы, переходя на темы семьи и даже затрагивая Софью. Мне он не особо понравился. Он является типичным представителем сангвинического темперамента – сангвиников я ненавижу. Мы проговорили около часа, для меня это казалось вечностью. После встречи с ним я был как выжатый лимон. Самое интересное, когда я становился всё утомлённее, он наоборот черпал вдохновение и подхватывал энтузиазм. Он самый настоящий энергетический вампир.
Голодяев попросил ещё о встречи, но я сослался на свою занятость – терпеть этого человека не было сил.
4
Проснувшись от звона в голове, я подскочил с кровати. Оказалось, что этот звон был в мою дверь. Нет смысла говорить о недоумении – об этом и так всё понятно. Но сказать о дальнейшем недоумении, когда я открыл дверь, всё-таки стоит. На лестничной площадке стоял довольнющий Голодяев, но теперь не один – с каким-то мутным типом.
– Доброе утро, Михаил! – сказал Голодяев с абсолютной уверенностью того, что я ему рад.
– Здравствуйте, – с каменным лицом сказал я. «Катастрофа», – подумал я.
– Меня зовут Вячеслав Барон, – протянул руку мутный тип.
– Михаил, – сказал я и пожал ему руку. – Что желаете, господа? – проявляя крайнюю степень этики, спросил я, натянув учтивую улыбку.
– Мы к вам по делу, очень серьёзному, – сказал Барон.
– Хорошо, раз так, то проходите в гостиную.
Барон выглядел подозрительно. Он похож на типичного детектива из кино: на нём был серый тренчкот – впервые увидел человека одетого так вживую; всё остальное не особо бросалось в глаза: брюки, ботинки – обычная классика. Его лицо было продолговатое, но в то же время не узкое; было гладко выбрито до синевы; глаза были серые и он устремил их прямо в мои глаза, глядя в мою душу. Мне стало не по себе от этого человека. Я уже не так волновался о навязчивом Голодяеве.
– Так о чём вы хотели поговорить? – сказал я с сильнейшим нетерпением поскорее избавиться от них.
– Хочу сказать прямо, без сентиментальностей: я ваш брат, – сказал Барон.
– Господи, о чём вы? – Как-то ненавистно произнёс я и резко встал; выпучив глаза, уставился на Барона.
– Да вы успокойтесь. Что-то вы какой-то нервный, – сказал Барон, встал и дотронулся до моего плеча.
– Я – сирота. Единственная моя родня – это тётя, в квартире которой мы сейчас с вами находимся. Вот её фотографии. – Я указал на полку шкафа. – Я и она – вот вся наша семья.
– Это мне уже известно и я искренне соболезную вам. Я вообще-то сначала пытался найти её, но узнал об этой трагедии. – Он уже смотрел доброжелательными глазами и сеял доверие. – Я ведь, знаете, нашёл вас совершенно случайно. Случай настолько исключительный, что если вы в него не поверите – пусть будет так. – Он улыбнулся и сел; я сел тоже.
– Слушайте, это всё слишком странно. Я всегда мечтал о родственниках, мечтал их увидеть, узнать и вновь обрести семью, но это невозможно… – Я говорил искренне и смотрел попеременно, то на Барона, то на Голодяева, и вдруг неожиданно добавил: – Всё-таки я вас выслушаю.