Утро не задалось – этот сон сломил меня. Я встал не с той ноги и долго пытался перебороть в себе ненависть ко всему: Диане, Сашке, кровати, шкафу, двери, зубной щётке и множеству вещам, попадающимся под руку. Откуда взялась эта ненависть, этот гнев ко всему что я видел и слышал? Я стоял в ванной перед зеркалом и злился на себя. Не заглушающаяся ненависть с самого утра.
Ещё час я провёл в ванной, закрылся и сидел на полу. Я не хотел выходить из неё и причинять боль близким. Причинить боль сейчас было бы не трудно – внутри сидел демон, не питающий жалости и любви ни к кому. Диана волновалась и спрашивала в порядке ли я, я отвечал: «В порядке, просто стоит подождать немного».
Я принял холодный душ и подумал, что я наконец отошёл. Вдруг мне стало плохо и меня стошнило. По неизвестной причине с моим сознанием начались твориться непонятные вещи, обрушившиеся на меня горстями воспоминаний из старых жизней. Вспомнились ситуации, где я испытывал сильнейший стыд, которые сокровенно желал исправить; вспоминались люди, доверявшие мне и люди, которым я доверял – то и другое доверие оказалось в итоге ошибкой; и как я совершал ошибки, непростительные самому себе ошибки. Эмоции прошлого сконцентрировались сейчас во мне. И там ли я сейчас, где должен быть? Я мог не повстречать одного лишь человека в своей жизни, которого повстречал, и сейчас быть совершенно не здесь. Всё зависит от этих встреч и отношений, взаимопонимания, ссор и беспощадного случая. Во мне будто шла баталия между добром и злом, между порочностью и добродетелью, а порой казалось, что между жизнью и смертью.
Диана сопереживала мне и успокаивала меня. От этого мне становилось ещё хуже, и ненависть снова преступала, заставляя меня глубоко и учащённо дышать. Психика сошла с резьбы и не давала мне прийти в порядок.
Позвонила Настя и сказала, что Барон сорвался. Он сидит на «фене» (амфетамине), полдня носится как бешенный, полдня, словно овощ – ничего не соображает – обычное дело при приёме этой дури. Давно заметно, что «отходняк» (побочный эффект) после приёма наркотиков противоположен их действиям. Уже неделю так. Как ей помочь? Сорваться и поехать к ним в Туапсе? С горем пополам да разберутся. Всё-таки, с другой стороны, Барон человек усердный, с крепкими бараньими рогами: если решил подсесть на наркотики – будет сидеть до последнего. До последнего чего?
«Какая-то чертовщина!» – сказал я и приложил холодные ладони ко лбу.
Потом уже позвонил сам Барон.
– Эта треклятая наркомания… она… заставляет меня это делать, – начал он. – Я будто умираю без неё. Я без неё злой как собака, нервы ни к чёрту. Ты займёшь мне денег, брат? Мне нужно немного, сколько дашь. Сколько дашь?
– Я не пойду на это, извини меня.
– Немножечко. Я тебе верну, как только всё наладиться. Мне нужно придти в себя. Прошу тебя. Ну, так как?
Я молчал.
– Я брошу всё. Ты же знаешь меня. Разок ещё бахну и – в завязку.
– Слава, ты должен перебороть это в себе. Я не могу дать тебе денег.
– Помнишь, я говорил про апостолов, которые безжалостно кинули Иисуса? Ты мой апостол, и ты будешь смотреть за тем, как я умираю на кресте?
– Не выдумывай, ты не умираешь.
– Я умираю от жажды.
– Ничего. Это не жажда воды – переживёшь, – сказал я и положил трубку…
Диана посоветовала мне пойти к доктору. Я отказался, из-за своего предрассудочного недоверия врачам. Впрочем, она настояла.
Местный доктор – пятидесятилетний Борис Витальевич – осмотрел меня сверху до низа, подумал, поглядел на меня и заключил: «Это определённо нервно-психическое перенапряжение, возможно неврастения». В общем, он выписал мне покой, больше витаминов, воды, опять же покоя и на всякий случай дал рецепт хорошего успокоительного, которое Диана приобрела в аптеке. По существу, он мне ничего не сказал, на что я в принципе и рассчитывал. Зато Диане стало спокойнее.
3
Всю ночь я ворочался и душераздирающе кричал. Диана не спала, и Саша вставал множество раз. Мне снились ужасные сны. Там убивали, насиловали, извращались как могли. Всё это делали жуткие монстры в виде людей, только склизкие, покрытые чешуёй, с лицами Кристины и Софьи. Были Гена и Максим, Голодяев, Родион – только уже в качестве жертв. Их расчленяли, резали, пытали, бросали в костёр – всё делали эти монстры. Я кричал в настоящем, во сне я молчал, наблюдал и… получал удовольствие.