Голова немного кружилась. На миг сознание прояснилось, и Льюис почувствовал себя сильным и целеустремленным. Он решил, что обнимет маму за талию, а ногами упрется в лодку. На сей раз он вслепую нырнул прямо к ней, ударился головой о лодку и, не чувствуя боли, обхватил маму обеими руками. Ему удалось сдвинуть ее с места. На радостях он изо всех сил оттолкнулся от дна, но внезапно Элизабет дернулась всем телом и вцепилась в него, не давая подняться. Они вместе во что-то уперлись, но Льюис не понимал, во что. От нехватки кислорода стало мучительно давить в груди. Льюис не мог вырваться из цепких пальцев Элизабет и, почувствовав, что задыхается, глотнул воды. В ужасе он снова оттолкнулся от дна, выкрутившись, сбросил мамины руки и ринулся наверх. Вынырнуть полностью не хватило сил, и Льюис высунул из воды лицо, жадно хватая ртом воздух. Почему она не всплывает, вертелась навязчивая мысль. Почему? Он пытался подняться над поверхностью и перевести дух, и злился на маму, а потом снова погрузился – отчасти намеренно, а отчасти вынужденно. Лицо Элизабет закрывали волосы, вода на дне была мутная из-за поднявшегося ила и песка. Льюис снова попытался вытащить маму, но она почему-то стала гораздо тяжелее. Хотя она больше не цеплялась за него, сделать ничего не удавалось. Он потянул ее за руку вверх, грести не хватало сил. Попробовал потащить ее по дну, как буксир, но рука постоянно выскальзывала из его пальцев. Льюис вынырнул в очередной раз. У него не осталось ни сил, ни идей. Мозг как будто существовал отдельно от тела. Льюис слышал, что издает звуки, и не чувствовал, как это делает.
Он хотел нырнуть еще раз и понял, что не сможет. Снова стал всматриваться, в надежде хотя бы определить, где мама. От ужаса он часто дышал и не мог ничего разглядеть во взбаламученной воде. Тело закостенело, ни ноги, ни дыхание не слушались, и Льюис знал, что если попробует плыть, то камнем пойдет ко дну и уже не поднимется. Он взял себя в руки и решил, что прошло совсем немного времени, и еще не поздно позвать на помощь. На миг он поверил, что не случилось ничего страшного. Столько вокруг историй об утопленниках, которых вытащили бездыханными и все равно спасли!
Льюис был почти у берега – не того, где они устроили пикник, а у противоположного. Он с трудом добрался до твердой земли, а добравшись, упал и не сразу смог подняться. Злясь на непослушное тело, он помчался к лесу, на ходу пытаясь вспомнить, чей дом ближайший, и не мог. В памяти не осталось ни домов, ни названий окрестных деревень, ни представления, куда ведет тропа; казалось, вокруг нет ничего, кроме леса. Льюис бросился назад к реке, но тут же понял, что надежды нет, и в ужасе снова помчался в лес. Вдруг кто-то прямо сейчас гуляет по лесу с собакой и непременно придет на помощь. Он стал звать, в надежде, что человек с собакой услышит, потом вспомнил, что нет никакого человека с собакой, а его мать лежит на дне, и на поиски этого человека нет времени. Тогда он прибежал к реке и остановился.
Река успокоилась, и теперь под водой виднелись белые очертания тела Элизабет, с мутной тенью на месте головы. Льюису показалось, что она пошевелилась, но, быть может, это просто течение. Он собрался снова нырнуть, и ясно представил, как опустится на дно, чтобы спасти маму, и как схватит ее и поднимет наверх, и неожиданно упал. Мозг рисовал бесконечные картины, как Льюис погружается в воду, как вытаскивает маму, как к ним приходит человек с собакой… В реальности же он лежал на земле у реки, а мама оставалась под водой. В десяти футах от него, но под водой.
Закапал прохладный дождь – сначала вяло, потом чуть сильнее. Льюис не шевелился. Он собирался вновь спасать Элизабет, когда сможет пошевелиться. Только не знал, в какой момент это произойдет. С неба продолжало капать, однако настоящий дождь так и не пошел. Вскоре небо снова посветлело, и лес стал таким, как прежде.
Льюис лежал на берегу, полуприкрыв глаза. Дрожь, сотрясавшая все тело, унялась. Его мутило, и он подполз ближе к воде, словно прячась от тошноты. Опускались сумерки, но на противоположном берегу еще виднелись корзина, плед, полотенца и мамина книга. Рядом с книгой лежала пустая бутылка из-под вина, а неподалеку – его туфли. Льюис потерял счет времени, да и не пытался за ним следить, и не отрывал взгляда от противоположного берега, куда они с мамой пришли на пикник.
Утром спустился туман, а рассветное солнце окрасило его в яркие жемчужные тона. Выйдя из леса, Гилберт и Уилсон увидели Льюиса и следы пикника на другом берегу реки. Мальчик не отвечал на вопросы и, казалось, никого вокруг не замечал.
Гилберт поднял сына и понес домой, прижимая его голову к груди. По дороге он строил догадки о том, что могло случиться, и высказывал ужасные версии, а полицейский шел рядом и отвечал ему. Неожиданно Гилберт остановился, положил Льюиса на землю и подошел к берегу. Заглянул в воду и опустился на колени. К нему подбежал Уилсон, и они стали вместе всматриваться в воду. Льюис лежал на земле и не шевелился.