Армада автомобилей причалила у крыльца небоскреба Судебной комиссии, Баунти взлетел по ступенькам к Пауэллу, Уоллосу и Гилацу, с извиняющимся, виноватым видом попросил «простить за задержку», обнялся, глядя каждому в глаза, прошли в зал для пресс-конференции. Там все 30 минут общения с прессой, отвечал на вопросы Баунти, остальные трое молчали улыбаясь рядом.
Вопросы были удобные — типа, как Вам Мановах? Какие будут первые решения на новом посту? Обсудили уже с Тромом детали организации лагерей для мигрантов? Мужчина в белом с довольным видом хвалил Трома за полное взаимопонимание, а Мановах за радушный прием. Между запланированных журналистов, влез, тряся черными кудрями, высоко протянув руку, Волос, крикнув «и еще, и еще очень важный вопрос, можно минуту буквально?» Баунти снисходительно кивнул — давай. Волос дал:
— Сейчас, после программных сбоев, из-за которых пострадали и даже погибли многие люди, а компании потеряли деньги, поданы сотни исков против Galaxy за ненадлежащие выполнение услуг. Это межгалактические иски и рано или поздно они, пройдя национальные суды, окажутся в Вашей Судебной комиссии. Что Вы думаете об этих тяжбах?
Баунти нахмурился, и хотел проскочить мимо, ответив на чей-нибудь другой вопрос. Но все камеры уже нацелились ему в лицо, а Волос, протиснувшись через толпу репортеров, стоял и улыбался прямо перед ним «в кадре». Баунти понял, что придется говорить, и ответил:
— Это споры между заказчиками и поставщиком услуг, здесь все зависит от того, как у них был составлен договор. Я еще не видел эти документы и не вникал. Но, насколько я слышал, в типовом договоре Galaxy есть строчки о регламентных работах, в том числе в части планового обновления программ и возможных сбоев. Надо разбираться. Если сбои привели к ЧП и тем более человеческим жертвам, то ответственность могут понести и сами истцы — заказчики услуг. Возможно, они, невнимательно изучив договор, не позаботились об автономных средствах или аналогах на период обновлений, и в этом смысле сами ненадлежащим образом выполняли свои обязанности, проявили халатность и неосторожность, повлекшую тяжелые последствия.
На Волоса смотрел высохший чиновник в белом костюме, с пустыми глазами, щеками и лбом, словно обожженными страхом и ответственностью, ссутуливший плечи, готовый выгораживать хозяина и сыпать юридическими формулировками.
Баунти понял, что «соскочил с образа» и отвернулся, уцепился в вопрос про ЛГБТК, вернулся к улыбке и сказал что-то дежурное о «понимании проблемы», кивнул стоявшим у микрофонов Пауэллу, Уоллосу и Гилацу, предложив идти совещаться и обсуждать дела. Все вчетвером удалились из зала в дверь за сценой в комнату президиума, где ждал накрытый стол, девушки разливали вино, а хор прокашливался, готовясь петь.
ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
Хот и его двенадцать головорезов, все в черной форме местной полиции, бодро вломились в зеленые двери и быстрым шагом пошли по серому ковру коридора без окон, освещенному матовым светом от длинных ламп в потолке. Хот, выбритый и подстриженный, держа руки на ремне, лихо надвинув фуражку на брови, с наглой улыбкой громко, смеясь, обратился к ошарашенным трем девицам на ресепшене:
— Так, девчоночки, встаем, выходим, строимся у стеночки — паспорта, медицинские книжечки готовим, — и глядя на лестницу вниз, крикнул парням в набедренных повязках, — мальчики тоже выходим строиться, сюда, к стеночке. Гражданство, регистрация, разрешение на работу?
Бывшие бойцы Антинаркома встали, кто у входных дверей, кто у стола ресепшена, остальные рассыпались — шарить по столам, шкафам, холодильнику, обстукивать стены, заглядывать под ковры, за шкафы. Трое спустились вместе с Хотом по лестнице к чернокожим парням, стоявшим у дверей в подвал. Джедай провел пальцем по лезвию тесака на длинном древке у одного из моранов:
— Разрешение на холодное оружие? — быстро и бесцеремонно осмотрел полуголых, потрогав тесаки и кинжалы, висевшие на поясах, — Так, артисты, и кого рубаем этими бритвами?
Один из моранов начал было что-то объяснять, но, видимо, старший ткнул его кулаком в бок, и обращаясь к Хоту, выпучил глаза, растеряно развел руками и сказал: «Да ин дыр жае, биртам на ем… Мы не понимать язык, совсем мал-мал».