Пацаны-охранники «не велись», а бодро посылали переговорщика. Да и вправду, что с них взять, у них за спиной целый ТЦ жрачки, продержатся смену, наберут с собой. А если пошерстят ювелирку, уедут отсюда богачами.
Подбежал, сел на корточки у разбитого минивэна вождь бобуинов — здоровый крепкий лысняк под ником «Банан». Щурился на темную махину торгового центра, слушал своих, сплевывал под ноги, тяжкими длинными тягучими харчками: «Пацаны, не возьмем его — не похаваем сегодня. Все остальное уже занято другими командами». Девчонки из толпы поддержки заныли, типа «вы что лохи вообще, нам в другое племя идти теперь? Вы, бл…дь, прокладок не добудете, не то, что зарядку в телефон, охотнички ху…вы».
Банан решил, «будем жечь». Народ вяло сомневался, что «это уже беспредел», но слава племени лузеров, которых обломали на этом ТЦ, нанесет команде еще больший ущерб, чем ночь натощак и натрезвяк. Сотня, похватав магазинные тележки, пошла к развалинам магазина «все для ремонта», притащив все, оставшееся там после недавнего «освоения» соседями из племени «ягуаров». Обои, доски, всякая хрень — все это взялись впихивать плотно в разбитые двери. Зажигалками подпалили с нескольких концов, радуясь, что ночь без дождя, и ждали.
Сидевшие рядом с Бананом, Волос и Лилит уже перестали удивляться происходящему. Банан был доволен, что его племя попадет на ТВ, это реклама и авторитет, к нему прибьется больше народу. А в численности — сила. Сейчас он на камеру говорил, что до «Конца Света» был биржевым маклером. Но на биржах теперь такой бардак — никто не понимает, что творится. «Разные люди видят совершенно разные индексы и читают часто противоположные новости и отчеты. Что странно, иногда одновременно выигрывают, получая прибыль от продаж, и те, и другие, хотя казалось бы, если эти правы, то другие-то не правы? Где логика — спрашивал Банан, глядя в объектив, — Оно бы и не проблема, но торговля встала, и эти выигранные деньги теперь ничего не значат. Мы должны выживать, наше племя, „Бобуины“ — сейчас самое успешное на Левом берегу Востока. Мы не просто сыты и одеты, но мы ухаживаем за своими стариками, снабжаем их продуктами и лекарствами. Наши девочки всегда под защитой — за все время ни одну „нашу“ не обидели, не изнасиловали. И мы приглашаем в нашу команду всех жителей на районе, да и всех оралонцев, кто хочет быть с нами вместе».
Из дверей ТЦ повалил едкий, редкостно вонючий бело-рыжий дым. Парни из передовой группы надевали респираторы и марлевые самодельные повязки, собирались у дверного проема. Метнули внутрь, за баррикаду, гоупрошку и смотрели на телефоне с нее картинку. Удостоверившись, что охрана, сраженная вонищей, отступила вглубь зала, к лифтам, взялись крушить и растаскивать с прохода шкафы и холодильники, какие-то решетчатые панели, кровати и тумбочки.
Вход был расчищен, все было готово к атаке. Двое с дробовиками шмальнули вслепую в темноту — в зал, озарив сосредоточенные лица штурмовой группы снопами искр. Сразу бойцы рванулись неудержимо вперед, что-то животное было в их быстроте, в этих метнувшихся по лестницам и коридорам тенях. Казалось, что это стая — живущая коллективным разумом, сумевшая растворить кучу людей в одном хищном звере, который набросился на добычу. Волос чувствовал этого зверя, его энергию и ум, ловкого, хитрого, голодного. Охрана, почуяв смертельную угрозу, растворилась, а, может, присоединилась к грабителям.
За штурмовиками внутрь начала втягиваться остальная многотысячная толпа. Лилит ломанулась с девчонками вниз, на продуктовый этаж, где в потемках расхватывали мерцавшие пластиком упаковки еды, бутылки воды, гигиенические средства, медикаменты. Волос помчался по лестнице на второй этаж в магазины электроники и бытовой техники. Пацанва здесь перекапывала стеллажи, выискивая батарейки, кабели, блоки питания, электрочайники, телефоны и нотбуки. Толкаясь и ругаясь в узких проходах, сетуя, что многое разбивалось об пол, парни сыпали в баулы все, что может пригодиться. Волос, набравшись с запасом, всем «для работы», заскочил на третий этаж, где стоял шум и гам, а народ примерял шмотки. Хватанул себе и Лилит по пачке носков и паре кроссовок, стал проталкиваться на выход.
Выбравшись на улицу, Волос и Лилит встретились у памятника Первопроходцам. Он взял у нее из рук клетчатый тяжелый баул с добычей, и они вернулись в отель. Не тратя фонарики, прошли по лестнице наощупь. Отель был давно разгромлен, но жить тут было можно, по крайней мере, не хуже, чем в любом другом здании в городе. Волос уселся на диване за столиком, включив нотик, взялся монтажить репортаж. Лилит смотрела в телефоне новости. Уминая ветчину с хлебом, запивая минералкой, парочка обсуждала слова Банана про биржи. Получается, разные торговые площадки жили в разных реальностях, пользовались разной информацией. Хотелось спросить кого-то, как такое может быть, но, судя по новостям, реальность вообще раскололась на какие-то отдельные миры. Все планетарные каналы 4-й В Цефея транслировали ужасы остановившейся инфраструктуры, мегаполисы без света, аварии на производствах, толпы больных, оставшихся в неработающих госпиталях. Губернатор Неаренса, психанув, распустил тюрьмы, выпустив заключенных — нечем кормить, нет света, воды, медикаментов, не работает канализация и вентиляция. Сам ушел то ли в отставку, то ли в партизаны… А все медиа СГЦ и других галактик в упор этого не видели. Там гнали благостные картинки, в том числе и из Оралона, с комментариями, что все нормализовалось, везде наведен порядок и программные сбои прекратились.