Перед штабными палатками госпиталя давал пресс-конференцию глава города. Мэр говорил на камеру, что очень признателен военным и лично сопредседателю Уоллосу — он все отлично организовал, армейцы действуют быстро и слаженно. Решено на базе пяти батальонов, распределив между ними профессиональных городских спасателей, создать группы, которые сейчас работают на пяти важнейших участках. Полиция обеспечивает порядок и охраняет склады:
— Пока не могу ничего сказать о причинах катастрофы, работает следствие. То, что известно, пока не поддается объяснениям. Взятые пробы говорят о нарушениях при строительстве, химсостав многих материалов не соответствует никаким требованиям. Только не понятно, как же тогда все это простояло столько лет.
Мэр неуверенно глянул в объектив, и добавил:
— И у нас исчезло метро. Ищем. В тех координатах, где оно должно быть, нет и следов.
Мэр вдруг изменился в лице, стал растерянным и подавленным, махнул, чтоб выключили камеру. При погасшем огоньке над объективом, чуть не плача, проговорил подавленным голосом:
— За что? Как это? Тут сейчас миллионы погибших. Нас просто стерли с лица земли…
Госпиталь развертывался быстро и четко. Военные сноровисто отращивали целые улицы палаток и кунгов во все стороны пустыря. Уз кухонь и печей уже шел дым, как из-под земли вырастали ряды туалетов, душевые, ставились боксы операционных и моргов, пять новеньких мобильных крематориев блестя на солнце красной краской встали шеренгой готовой исполнять свой долг. За госпиталем расползалась только что прибывшая колонна химвойск и санитарные отряды — готовиться противостоять чуме и всему другому, что может случиться рядом с миллионами неубранных гниющих под завалами трупов.
Город-госпиталь начинал принимать раненых, достраиваясь на ходу. Из руин мегаполиса то и дело по уцелевшей эстакаде выкатывались грузовики со спасенными из-под завалов. Солдаты выгружали носилки, заносили в палатки, потом снова прыгали в машины и уезжали назад, в серую кучу обломков.
Маат смотрела в нотбук и удивлялась. Репортажи о катастрофе в Лос-Аваланесе шли только по каналам межгалактических комиссий, местным планетарным СМИ и только нескольким независимым изданиям. Galaxy Media и даже ИнтерМедиа Джекки Лота попросту игнорировали событие. Их эфир был занят благостным сияющим ликом Баунти и его «умными мыслями». Ни в новостях, ни в аналитике о катастрофе — ничего. Наконец, на Galaxy Media пошел «прямой эфир» с митинга поддержки Баунти в Лос-Аваланесе. Словно нарочно, на экране время от времени давали общие планы цветущего счастливого города, запруженные автомобилями проспекты, играющие дети в парке. «Это уже беспредел», — подумала Маат и вырубила нотик.
Над городом спустился вечер, солнце зашло, оставив кровавые лужи света на руинах в западной части бывшего мегаполиса. Вышедшая из берегов река, прущая теперь абы-как по всей центральной части города, угадывалась в движении черноты и игре красного закатного света в воде. Завалы быстро остывали, над обломками мерцало что-то вроде испарины. Вдоль крошева камней и железа переливался пар, в котором мелькали отражения огней. Маат казалось, что ей видно, как исходят души из каменных клеток и растворяются в холодном темнеющем небе. Она понимала, что судьба ее вновь привела к Мертвому городу, как несколько лет назад на раскопах, ей придется копаться в смерти. Сейчас она чувствовала, как Смерть течет по этим руинами, словно вода. Как на берегу тихого вечернего озера, огоньки-отражения заката жили на камнях, но накатывала волна, камушки темнели, а огонек начинал отражаться на поверхности воды, поднимаясь и удаляясь от камня. Маат видела, как такие волны перекатывались по лежащему Лос-Аваланесу, отсоединяя тысячи и тысячи жизней от сплющенных тел. Ей казалось, она слышит молитвы миллионов, иссохшими губами просивших воды, и волна спешила на их зов. В лагере Нарун-Аман неистовствовавшая там смерть, налетевшая волной кочевников, представлялась ей кипящей лавой из вулкана, горячим потоком, расплавленной смолой. А в Лос-Аваланесе смерть накатывала тихой прохладной и желанной тишиной, нежным прикосновением легкого дуновения ветра, рябью непрозрачной воды лесного озера.
Ночь опустила занавес. Группировки военных и спасателей стали видны на панораме города точками скопления фонарей и прожекторов. Это были пять микроскопических капель света среди моря тьмы. Крепкий, мужественный и всемогущий Уоллос, каким она привыкла его представлять в эти недели, вместе со своими «четкими парнями», теперь ей казался маленьким и бессмысленным. Она вспомнила, как уже видела бессилие всей этой крутизны в Долине Чобан, когда смотрела на отступавшую колонну батальона, не способную ничего сделать против натиска первобытной мощи кочевников. Также бессилен Уоллос против стихии, вставшей на дыбы.