Ратмир подождал 5 минут, отследив время по механическому секундомеру, и включил связь, вызвав в эфир ротных командиров с докладами. Они доложили, что все подразделения выполнили положенные действия при ядерном ударе. Все успели укрыться под броней — не пострадала ни одна машина, ни один человек. Ратмир отправил разведчиков и химиков влево-вправо от дороги — делать замеры, определять направление ветра, мощность заряда бомбы, а значит и примерную карту — как ляжет облако радиоактивной пыли.
Пока химики в резиновых придурковатых костюмах корячились, он начал шарить по разным частотам — полк и дивизия молчали, соседние батальоны молчали. Ратмир успокаивал себя, что они могли пока еще не включить связь, пережидая электромагнитный импульс от взрыва. «Не дрейфь раньше времени. Сейчас главное — быстро сваливать с зараженной местности» — говорил он себе мысленно и чувствовал, как его начинает бить дрожь. — А работает ли на самом деле защита машин? Вся эта умная техника сработала? Или они все сейчас уже умирают, получив облучение? Ратмира ужаснуло собственное недоверие к своему телу, страх перед железом его машины, которая, возможно, убивает его сейчас… Он пережил состояние безысходности — казалось, что теперь смертельно опасно прикасаться к любой железяке, что окружали его в тесной башне, против его воли, прижимались к нему, дотрагивались со всех сторон, облучая, разрушая его жизнь. Сидевший рядом оператор-наводчик сидел в ступоре, не глядя в триплексы, уперев взгляд в крышку люка над собой. И он тоже казался источником угрозы, невольным убийцей, от которого сейчас, может, шло излучение смерти. Ратмиру хотелось исчезнуть, выскочить из машины и бежать сломя голову — домой, в детство, переместиться во времени в счастливое «до».
Химики сообщили, облако радиоактивной пыли от нескольких упавших бомб, ляжет примерно вдоль дороги, граница радиоактивно зараженной местности будет проходить в 50 км от трассы, на которой стоял батальон. Полк и дивизия продолжали молчать, указаний не было. Единственная обязанность Ратмира сейчас как можно скорее вывести своих людей из зоны заражения. Совладав с отвращением и ужасом, он взял в руки планшет и посмотрел на карту. Вряд ли анты ударили только по стыкам флангов ордынских группировок, стоявших на болотах и Дерских скалах. Сюда могли потратить бомбы только «до кучи», если уже надежно поражено все, что хоть немного более значимо. Ратмир не захотел сейчас разворачивать эту мысль, ограничив себя только выводом, что на востоке скорее всего зоны заражения идут одна за одной по всей территории Орды, значит уходить надо на запад, в северные районы Парты. Сейчас главное — выйти из района поражения живыми и здоровыми, а там уже думать, что дальше.
Ратмир дал команду, никому не снимать средства защиты, не покидать машины, не отключать коллективную защиту, и выстраиваться маршем на запад. Не тратя время на поиск дороги, пошли прямо по пескам, 30, а где получалось и 50 километров в час. Увеличив дистанцию между машинами до ста метров, вытянулись длинной змеей, пыля и даже не пытаясь скрываться на вражеской территории.
Ратмир месяц назад был вызван с болот в Черностепь. Получил майорские погоны, отдохнул две недели, пройдя обследование в госпитале и был отправлен в Рустам, город южнее Черностепи, на стыке дорог, ведших во Флорину, Дерские горы и на болота. Там принял командование пополненным и отдохнувшим пехотным батальоном, который он должен был своим ходом привести в Дертау — городок на северной оконечности Дерского хребта. Предполагалось, что там, сменив сидевшего в Дертау майора, Ратмир возглавит батальонную группу, закрывавшую правый фланг 42-й дивизии.
И теперь получилось, что на момент удара у него под рукой только штатный батальон пехоты — ни зениток, ни артиллерии, ни танков, ни тылов. В случае столкновения с противником, это слишком уязвимый отряд, а наткнуться сейчас здесь можно на кого угодно — после ядерного удара, враг перейдет в наступление. Людей своих Ратмир толком не знал, отправил в дозоры во все стороны обычных пехотинцев, чтоб не удариться сослепу лбом в какого-нибудь лавандоса, партийца или карфянина.
Машины перли, раскачиваясь и трясясь по барханам, налетая на камни, Ратмир раз за разом вызывал в эфире командиров или соседей, шарил наугад по всем частотам, надеясь поймать хотя бы противника. Глянул в телефон, понадеявшись на чаты, но интернета не было. Чувство страха от этой потерянности удивило его. Он сам всегда считал себя самостоятельным, да и командование ценило в нем это качество. Он как раз всегда любил, когда «не мешают сверху», когда не навязывают решения, всегда ненавидел, если вдруг приходилось работать просто винтиком в чьем-то генеральском замысле. Но сейчас пустой шорох в эфире, ни одного отзыва, ни одного слова — это наводило жуть. Майор успокаивал себя, что на чистом месте, развернет радийную машину, свяжется с Рустамом, хоть с Черностепью, найдет соседей, штабы полка и дивизии…