Голова начала приходить в себя, Ратмир понял, что сейчас лютый ужас испытывают все пятьсот человек, что под его началом прут через чужие пески. Он вышел в батальонный эфир, приказал включить его на громкую связь в машинах и начал бодрым голосом информировать личный состав о защитных свойствах брони со спецподбоем, снижающих проникающую радиацию в 4 раза. Напомнил, что прорезиненный ОЗК снижает уровень облучения в 2 раза. В армии никто не верил в реальность ядерной войны и всю это хрень учили бегло, «на всякий случай». Поэтому цифр, конечно, Ратмир не помнил, придумывал наугад. Ратмир только хотел, чтоб внутри этих машин, несшихся по пустыне, не возникла паника, чтоб люди не испытывали все, что он сам только что испытал.
Терзая время от времени дозоры, требуя от них доклады каждые пять минут, комбат и не давал таким образом запаниковать себе, и держал их тонусе. Скоро песок стал редеть, тут и там пошла желтая сохлая трава, это было приграничье с Лавандой. Дозорные успокаивали, что никого не видят вокруг, впереди и на флангах все чисто. Ратмир мысленно благодарил машины и водителей, за полтора часа марша никто не заглох, не слетел в яму, не перевернулся.
Химики прислали ему свежие данные по радиоактивному заражению проезжаемой колонной территории — здесь фон был уже в норме. Ратмир высунулся из люка и запустил беспилотник — присмотреть место для стоянки. Вполне подходил небольшой, но все-таки пригорок, при чем почти лысый — без всяких зарослей, которые могли быть наполнены зараженной пылью. Выдвинулись туда, поставив бронемашины в круг. Наверх выкатили радийную машину. Связисты взялись возводить радиостанцию, бойцы высыпались из машин. Снимали с себя резину, стаскивая в одну большую кучу за пределами бронированного круга-лагеря, с подветренной стороны, бросали туда же все коробки с продуктами. Облили солярой и подожгли.
Спецрастворами взялись чистить оружие и броню машин, протирать лица, ладони тампонами из «атомных» аптечек. Химики проверяли дозиметрами машины и людей, сдержанно улыбались — все не так уж плохо, смертельно опасных доз никто не словил. Все-таки, хоть упражнениям по защите от поражающих факторов ядерного взрыва, и уделялось совсем немного внимания, но они сработали. Солдаты все сделали, как надо. Ратмир бегал среди подчиненных, заставляя натирать машины до блеска, требуя копать траншеи и оборудовать лагерь по полной схеме. Майор понимал, что они здесь на пару часов, но нарочно хотел задолбать солдат — как только им станет нечем заняться, как только усядутся-улягутся, они врубятся, что произошло. Чем позже, тем лучше.
Но сам Ратмир постепенно замедлялся, словно, тяжелели ноги, налилась согнулась под весом плечей и головы спина, колени сгибались, сапоги еле двигались в жухлой траве. Наконец, майор сел, обхватив колени руками, глядя на подбегавшего связиста:
— Товарищ майор, связи нет ни с кем. Не отвечает никто. Везде тишина.
Связь генштаба глубоко эшелонирована, есть куча резервных станций, командных пунктов. Для того, чтобы молчала связь генштаба, надо, чтоб не было самого генштаба. Еще, когда пылили по барханам, Ратмир понимал, что удар антов не мог быть тактическим, он скорее всего массовый, всеми силами, по всей территории Орды. Но тогда он гнал от себя эту мысль. Теперь она подтверждалась. Молчали все ведомства — полиция, правительство, администрации, гражданская оборона. Это значит, что нет больше Черностепи, Рустама и всех других городов. Больше нет Орды.
Ратмир вызвал ротных, отведя их в кунг, подальше от солдатских ушей, и довел обстановку. Офицеры сидели молча. Кто-то сопел, кто-то задыхался, кто-то ерзал на резиновой лавке, сжимая виски ладонями. «Куда двинем, какие мнения?» — спрашивал Ратмир.
Зампотыл сказал, что горючки на двести км хода максимум, солдаты голодные, нет воды. Химик предположил, что если удар был массированный, то зона РЗМ тянется на восток на тысячу километров. Командир первой роты сказал, что, если останемся на территории Лаванды — замочат на счет раз. Просто артой накроют, танками додавят — батальон ничем не усилен.