— Думал такой вариант. Можно попробовать. Хотя бы начать пробовать, а там будет видно, — отсоединился Гилац.
Вагнер сидел и смотрел из своего угла на Баунти, застывшего вдали на диване — растрепанного, бледного, испуганного.
9,2
Тор взмок в химкостюме, противогаз липко присосался резиной к потному лицу. По жаре в песчаной пыли он бежал с сотней северо-карфянских солдат к стоявшим где-то в километре машинам. Неопытность сыграла с ним добрую шутку. Бывалые солдаты, оказалось, выкрутили из противогазов фильтры и стеклянные очки для глаз, чтобы не перенапрягаться на тренировках. Теперь за их будущее было сложно поручиться. Да что там фильтры, у многих в химмешках вместо резиновых костюмов оказалась всякая хрень — консервы, гели для бритья, теплые носки… Теперь это напуганное стадо бежало к колонне машин, чтоб эвакуироваться из зоны поражения.
Тор уже два месяца катался с северо-карфянской армией по предгорьям Дерского хребта. Завтра он должен был попасть на перевал Атау, где его уже ждала съемочная группа — снимать наступление в горах. Попасть на Атау Тор должен был вместе с артиллеристами — группа из 15 гаубиц и пяти зениток возвращалась с ремонта и пополнения на передок. Карфяне толком не участвовали в реальных боях, было сложно понять, зачем их гаубицам ремонт. Но карфяне — торговый народ, и в их армии тоже все время что-то крутилось-вертелось, какие-то фирмы вечно оказывали разные дорогостоящие услуги, в том числе по «ремонту» вооружений. Вот вместе с этой батареей, Тор и оказался в горниле ядерной войны.
Известие об ударе антов по Орде все здесь встретили с восторгом. Когда через полчаса пришел сигнал о массовых пусках из ордынских шахт, когда по всем каналам СМИ, по всем армейским частотам пошло предупреждение об атомной опасности. Народ только надел химкостюмы и противогазы, но продолжал сидеть рядом с кухней, не собираясь прятаться в укрытиях или возвращаться к самоходкам. Все были уверены, что ответка Орды падет на антов…
На юге, там, где Бахди и другие города, небо ослепительно вспыхнуло. Тору хватило ума не смотреть, а лечь на землю лицом вниз, ногами к Бахди… До ближайшего эпицентра было около 50 км, можно было надеяться, что те, кто был в защитном костюме, не должны были получить большие дозы. Грузились на броню гаубиц и самоходок, снимались с места, выстраивались и выдвигались колонной на север. Химики заявили, что до границы зоны радиоактивного заражения в ту сторону километров 30.
Командовал батареей немолодой капитан, примерно 40-летний Ашик. Невысокого роста, но шустрый, деловитый, с крупным для офицера животом. Тем не менее, Ашик понравился Тору — очень живое лицо, яркие черные волосы, пышные брови, мягкие крупные губы, теплые, добрые, даже мудрые, малоподвижные глаза. Капитан матами клял солдат, с поврежденными противогазами, вырывал у бойцов из рук бутылки с водой и продукты, прихваченные с кухни, бросал все на землю, требовал ничего не брать отсюда с собой. Но бойцы все равно пихали по карманам хлеб, банки и бутылки.
30 км преодолели бы за час, но по пути глохли движки у гаубиц, приходилось останавливаться, разгонять их с толкача другими гаубицами. В суматохе перевернулся в кювет грузовик со снарядами. В пыли, ничего не видя перед собой тыловой грузовик взрезался в зенитку. С таким бардаком, под вопли перепуганных солдат и рычание Ашика, батарея выходила из района заражения три часа.
Тор торчал на броне гаубицы, никуда не сходя, наблюдая происходящее и боролся с ужасом. Вокруг был радиоактивный песок, который с ветром поднимался и осыпался ему на голову, на плечи. Машины, двигаясь, поднимали тучи пыли, бившей в глаза. Все это было настоящим морем смерти, по которому ехал на облученной горячей железяке Тор, с тоской прикидывая минуты, совокупную дозу, не веря, что плавящаяся на солнце резина его спасет. Краем глаза видел, что многие солдаты рядом с ним уже начали неистово чесаться, терзая блеклозеленую резину на себе ладонями в черных перчатках.
Наконец вышли на чистое место, колонна остановилась, народ спешился. Химики пошли выяснять дозы облучения солдат и офицеров. Стало видно, как изменился за эти часы, снявший противогаз, капитан Ашик. Серое, морщинистое, как старая древесина, лицо, глубоко запавшие глаза, опущенные плечи, вжатая в них голова, седые пряди на висках, дрожащие губы. Офицеры вокруг были перепуганы, как дети, отставшие от поезда, потерявшие маму, стоящие беспомощно на платформе вокзала в чужом городе. Ашик взялся растирать лицо тампоном из спецпакета, кивнув остальным делать тоже самое. Другим тампоном принялся натирать каску. Все понемножку ожили, приступив по примеру командира к частичной спецобработке, покрикивая на солдат, чтоб растирались, начинали мыть спецраствором технику.