Если не касаться темы лежащего за стеной мегакладбища Бахди и подобных пыльных пятен, покрывших весь континент, если сосредоточиться на том, как все славно получается и строится у десантников, получается вполне позитивный репортаж. В середине ночи, закончив материал и опубликовав, Маат пошла в бар, наткнувшись там на Уоллоса и с ним двух полковников, в том числе Вейлса. У них был вискарь, которым с ней радостно поделились. Джонсон и его друзья опять были теми, кого Маат впервые увидела несколько месяцев назад на десантных учениях, — веселыми четкими пацанами, у которых все получалось, и которые опять затевали что-то эдакое. Генерал улыбался, смеялся, хлопал товарищей по плечам, обнимал игриво Маат, химкомбинезоны играли в огнях от барной стойки, загадочно и фантастично, оружие висело на ремнях на спинках стульев, из динамиков играло что-то модное из свежих мановахских хитов.
Маат млела, расплывалась в улыбке, пока вдруг не впала в ступор, вспомнив зрелище Бахди. Рядом, в пяти километрах начиналось море раскрошенного камня и гниющей плоти двух миллионов человек, простиравшееся на десятки километров да самых гор. Маат вздрогнула, почувствовав, что здесь на этой планете недавно в один момент погибли миллиарды людей, сгинув по чьей-то воле, шепотом спросила Уоллоса:
— За чем их всех убили? Для чего? Это зачистка для Баунти?
Полковники напряглись, уставившись в стол на стаканы с виски. Генерал убрал улыбку, посмотрел на нее внимательно:
— Это не я сделал. Они сами решили свою судьбу. Они сами жали кнопки, точней их президенты, сами игрались в войнушку. Да, мать, их подталкивали, но они имели все возможности свернуть с этого пути, а не идти как скот за пастырем. Да, это делалось для Баунти. Он должен был здесь навести порядок потом, создать новое государство — одно из своих государств, опорных пунктов из которых он бы распространял новый порядок на все галактики.
Я был против, но теперь уже ничего не поделаешь. И Баунти уже сюда не прилетит. Получается, мне придется здесь строить государство. Свое. Правильное. Нормальное, без психов. Ты со мной? Ты веришь, что я могу сделать нормальную страну, где всем будет хорошо?
Маат нерешительно кивнула. Вейлс поднял глаза от стакана и напомнил:
— Есть небольшая проблема. На южном берегу Рамиры, в Лаванде, на незараженных участках идет незапланированный процесс. Подразделения армий разных стран, бежавшие из районов, подвергшихся сильному заражению, вместо того чтобы резать друг другу глотки, сбиваются там в кучу. Это уже полноценная общевойсковая группировка. Две тысячи штыков, сорок орудий, двадцать танков, тысяча пехотинцев на броне, спецназ, нормальный тыл… Нашли контакт с местным населением, готовят выборы. В составе объединения степняки, партийцы, северные карфяне, лавандосы, лотрандийцы. Командиром у них какой-то молодой ордынский майор Ратмир.
Глянув вскользь на Маат, Вейлс добавил:
— Политическим процессом рулит Тор, тот самый. Поставил вышку, замутил интернет, соцсети всякие, созывает со всех окрестностей туда военных. И народ сползается к ним, повзводно, поротно. У них там военная интернет-демократия. Все вопросы политические решают голосованием на сайте. У каждого гражданина свой подтвержденный аккаунт, заменяющий все документы. Говорят, удалось добиться порядка — никаких грабежей мирного населения, мародерства, никаких стычек между бывшими солдатами разных стран.
Маат зашла по брошенной Вейлсом ссылке на страницу группы и увидела знакомый почерк Тора. Все в стилистике викингов, суровых северных воинов, название группы было написано буквами, выполненными на манер рун. Да, Тор строил там на Рамире страну мечты. Той мечты, которую когда-то вместе с ним лелеяли и Маат, и Вагнер, и Лилит с Волосом. Отправляясь в свой первый полет на планету геологов, они мечтали добраться однажды до такой страны. Свободной, честной, справедливой. Теперь Тор взялся строить ее сам. На одной из фоток она узнала его, сидевшего в окружении офицеров, и улыбнулась. Тор отпустил белую бороду — узкую, как тесак, пробрил виски, оставив гребень на макушке. Его лицо после всех приключений ядерной войны посуровело, стало жестче, рельефней. Глаза обрели блеск и мощь.