Я смело шагнул в темноту, всеми силами самоконтроля остановив свои мысли на Черной. Держал перед глазами ее лицо, ее тело, останавливал, перематывал и прокручивал еще и еще раз в ушах воспоминание ее голоса и смеха, не прикасался ни к чему правой рукой, чтоб не сбить ощущение ее прикосновения, восстановленное в памяти. В сознании держал время и дату той — нужной встречи, того вечера, когда все начало рассыпаться, когда мы стали разлетаться по разным орбитам в разные стороны. Держал в уме название того курортного городка, куда мы прилетели в отпуск на семь дней.
Шел вниз по бесконечной лестнице, долго минут двадцать, перебирая в памяти тот день — жаркий пляж, вопли бакланов и торговцев про молодую горячую кукурузу. Вечер в ресторане с названием толи Мара, толи Мира, но что-то про смерть. Там была музыка, вкусный шашлык и классное красное сухое. Но Черная весь вечер просидела лицом в телефон, вяло и односложно отвечала на мои вопросы, не глядя на меня и не слыша, улыбалась кому-то там — в чатах. Потом мы шли поздним ночным часом по распаренной узкой улочке с редкими фонарями. Мы шагали не спеша, над нами проплывал тусклый розовый шар фонаря, мимо нас ползли заросли высоченной травы, за которой маячили пирамиды кипарисов. Мокрый асфальт глушил наши шаги. Мои и ее кроссовки ступали неслышно, в этом нашем молчании я слышал, как по капле вытекает, кончается то, что нас связывает. Развязывается веревочка, рвется ниточка, и неизвестно, что делать, как предотвратить то, что уже почти решено. Мы прошли эту дорогу, полкилометра, так и не сказав другу другу ни слова. Это было невыносимо, она кратко попрощалась через плечо и ушла. Я с тех пор каждую ночь проклинаю себя и небо за то, что не сказал ей тогда то, что надо. Протормозил, протупил, молча и беспомощно смотрел, как уходит она, рушится мечта и смысл жизни.
Идти по лестнице было надо аккуратно, лампочек тут не было и можно было наступить в грязь. Но было не совсем темно. По шахте, похожей на лифтовую, шедшей рядом, регулярно снизу взлетали багровые отсветы какого-то жаркого пламени далеко в преисподней. Зарево этого красного огня лизало стены лестничных пролетов, покрытые штукатуркой, на них были видный цифры, по которым можно было ориентироваться. Наконец, я увидел нужные три цифры — мой этаж, мой час, мое место. Дернул за ручку дверь, отворил и вошел в захламленный тесный и темный погреб или сени. Осторожно перешагивая через лопаты и метлы, сторонясь рядов пыльных стеклянных банок на тоненьких фанерных полочках, прошел к следующей двери, с силой плечом толкнул ее наружу, выйдя на свежий воздух, всей грудью вдохнув свежий запах ночного моря. Услышал вдалеке ровный гул прибоя и перекличку птиц, невнятное эхо дискотек, прямо перед собой силуэты кипарисов, розовый сочный цветок фонаря, а под ним — Ее. Она смотрела на меня, утомленная долгим молчанием, смотрела испытующе в упор в глаза, ждала, что я скажу. Давала последний шанс все спасти.
10,3
Вертушки, вспоров синее летнее небо дымными струями НУРСов, пропахали участок трассы на открытом участке у опушки. Чуть набрав высоты, они пошли на круг, чтоб через минуту вернуться и ударить еще. Ратмир с офицерами и охраной на трех джипах вовремя заметили приближавшиеся из-за облаков два черных круга, свернули с асфальта в лес, скрывшись под кронами деревьев. Это их и спасло от первого удара. Но пилоты антейской пары вертолетов огневой поддержки уже увидели эти три машины и закусили удила, проникнувшись охотничьим азартом. Их гул над лесом снова начал нарастать, сейчас будут бить наугад, накрывая под собой зеленное море, будут щупать внизу тепловизорами и металлоискателями, выглядывать глазами, отблески крашеных бортов авто или, может, пыль из-под колес. Бросив машины, рамирцы рассыпались и неплотной стайкой сайгаков побежали вглубь чащи, стараясь не выскакивать под прорехи в зеленом навесе крон.
Такие воздушные точечные кавалеристские наскоки антов делали немало нервов рамирской армии, не давая спокойной жизни. Летуны били без системы, но иногда больно. Выходила вот такая пара и кружила над квадратом, пока не находила подходящую цель. Сейчас летчики явно поняли, что три джипа — это какая-то командирская свита, и не отвянут, пока не расстреляют по этому лесочку весь боезапас. Ратмир со своими уже пробежал достаточно, чтоб перейти на спокойный шаг. Бабахало где-то далеко позади, скорее всего, машинки все-таки сожгли. Командующий войсками Республики, наконец вышел к какому-то маленькому селу, где можно будет взять грузовик напрокат и выбраться к своим.