Вечером на мониторе вынырнул в скайпе Уоллос — все также бодрый, уверенный, бросавший подчиненным приказы и шутки. Колонны антов и миротворцев соединились и выдвинулись к Курукхеллу, где за мелкой узкой речушкой Курой, в тридцати километрах от Гротхилла, их ждали на позициях развернутые войска Рамиры. Джонсон показал ей пальцами «ОК», чмокнул и закрыл чат, а Маат услышала за окном своей квартирки в штабе в Бахди рев и гул, по стенам забегали красные и зеленые отблески.
Вышла на балкон и увидела, как по взлетке аэродрома несется истребитель, мигая рубинами габаритов, скользя по золотой веренице огней ВПП. Взвыв и вспыхнув фиолетовой струей из сопла, он взмыл вверх, за ним на старт выкатывался следующий остроносый острокрылый серебристый хищный красавец, выхваченный из темноты прожекторами с вышек, плывя по отблескам на зеркально отшлифованном мокром бетоне. По всему аэродрому по кругу двигались самолеты, ползли по рулежкам к полосе, готовясь на взлет. Под фюзеляжами, под плоскостями крыльев висели темные узкие длинные бомбы, с ярко алыми наконечниками, скрывавшими умные приборы наведения. Рев и грохот авиадвигателей уже неслись и из телевизора. Телеканалы погнали срочные выпуски новостей — авиация антов поднялась с базы в Бахди и направилась на удар по Гротхиллу. В кадре были и видео с Бахсара и Ланода с площадок роем святлячков поднимались десятки вертолетов, зудящими в темном небе кучами шли к Серым горам, наносить первые удары по анархистам.
Маат сидела на кровати, обхватив руками коленки, не двигаясь глядя на монитор, внутри что-то пекло, ее едва заметно дергало, будто слабо-слабо било током. Началось. В эти часы там у Серых гор все решится. Кто-то из них проиграет.
После краткого комментария Уоллоса, уже сидевшего на броне БТРа в полной боевой экипировке, сверкавшего новеньким шлем-сферой и закидывавшего за плечо автомат, экран показал Тора. Он сидел в полутемной студии без окон в пятне мягкого красноватого света. Его лицо было еще уже, чем раньше, из-за попавших в тень щек и висков, большой лоб в этом освещении казался листом брони, а борода каменной, как у памятника. Он медленно говорил твердым спокойным голосом, уверенно, четко выговаривая каждое слово:
— Не буду обещать всем, кто меня слышит сейчас, что мы завтра победим. Знайте только, что мы будем биться до конца, до последней капли крови, будьте уверены, мы не сдадимся и не отступим. Для нас другой земли, кроме Рамиры нет. Мы или останемся жить на ней или в нее ляжем.
Я обращаюсь сейчас к своим бойцам и командирам в эти последние часы перед боем. С каждым из вас мы встречались и не один раз разговаривали о разном. Но мы никогда не говорили о боге. Знаю, в такие минуты, как сейчас, многим из вас, хочется верить, хочется молиться.
Парни, не ждите, что в эту ночь и утро нам кто-то поможет. Завтра солнце не осияет нам путь и ветер не подует в спину, и мать-земля не укроет от пуль и снарядов. В эту ночь не зовите духов предков. Мы — беженцы со всего континента, в этой земле наших предков нет. Наши отцы угробили в ядерной войне все, что оставили им наши деды. Забудьте родных богов. Они не помогли нашим отцам, не помогут и вам.
Завтра все будет зависеть только от вас. Только вы сами можете отстоять для себя эту землю, сделать ее себе родиной, построить здесь свои дома и города. Тогда ваши правнуки, будут почитать вас и звать предками, ставить ваши фото в красный угол, взывать к вашей чудесной помощи в трудный час.
Сейчас, не нужно взывать к небу — там только самолеты антов. Лучше обнимитесь с товарищами, братьями по оружию, почувствуйте их рядом. Поверьте своему командиру, себе и получше смажьте автомат.
хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
— Бриллиантовый гроб, в который Сет заманил Осириса был дешевле, чем этот ящик, — Дэниэль Фогг потрогал пальцем светящийся синий корпус медицинской капсюли и морозилки в одном флаконе.