Она еще была одета в свой форменный ярко-красный мундир. Острые плечи с подкладками, ворсистые эполеты, бархатные отвороты на вороте, тугая короткая юбка, голые без колгот ножки и красные же туфли на высоких шпильках.
В молодости, сразу после Академии, мне перепало немало халявы от красоток на разных планетах. Тогда джедаи были окружены ореолом загадочности, благородства, романтики. Так уж устроены девушки, что падки на общественное мнение. Тогда каждая считала, что она отстой, если не затянула к себе в постель звездного рыцаря. Я пользовался, а они ставили себе в биографии отметку о выполнении этого пунктика. Я ловил, дареные оргазмы, радовался искрам головокружительных мгновений, а они в моем лице, видимо, трахались то ли с космосом, то ли с передовым человечеством… Я чувствовал каждый раз, что очередное тело сейчас не со мной, а с чем-то вымышленным, что я просто символ чего-то, что для них ценно.
Но я не расстраивался, а брал, что давали. Потом, когда джедаи вышли из моды и стали синонимом придурков, я быстро догадался, что для быстрого секса теперь надо притворяться агентом безопасности. В то время «спецура» пришла к власти, интернет-безопасность была главной темой. Программеры защищали галактику от страшных пиратов, мятежных хакеров и лютых хейтеров. Каждый уважающий себя канал снял сериал про героя-агента, про них пели с придыханием певички с каждой сцены.
Я одевал длинный черный плащ, отглаженные черные брюки и лакированные черные туфли, отворачивал ворот плаща, чтоб виднелась белоснежная рубашка, стригся коротко, аккуратно брился, делал строгое многозначительное лицо… — и шел трахаться.
Девушки в моем лице давали чуть ли не лично Ему, великому программисту, создавшему все вокруг. Я видел его отражение в их глазах, когда они кончали. Понимал, что, дав мне чуть-чуть посувать, они надеются теперь на тайное покровительство, повышение, богатство или хотя бы прощение грехов. Ведь если она отсосала безопаснику, значит она — настоящий патриот.
Я не расстраивался, ведь к тому времени, с кем бы не трахался, я представлял себе Ту, что отказалась быть со мной. Наверное, девочки видели в моих глазах ее отражение, но и они не обижались. Мир и так создан из тоски, скуки и чуть-чуть горя. Единственный язык, на котором мы общаемся — боль. Так зачем копаться в этих редких секундах радости и удовольствия? Кто кого обманывал, какая теперь разница?
По Джейс было видно сразу, что она не такая. Она ждала трамвая. Поэтому я, не медля, вынул свой трамвай, вывалив его из штанов на стол. Трамвай был из трех вагонов — трех бумажек с портретами зеленого монстра, — 300 кроков, примерно 0,3 золотых в ходовой для этих мест валюте. По ее глазам я понял, что это как раз ее размер. Она рассмеялась. Я представил, что она, сидя перед зеркалом, до моего прихода представляла себе, визуализировала 300 кроков, и теперь они реализовались в моем лице. Представил это и тоже рассмеялся.
Разговор, ненапряжный и простой, пошел сам собой. Джейс сказала, что очень устала в этом турне и давно мечтает об отпуске на курорте — где-нибудь, где теплое море, хорошие отели и только лебеди (На Лебеди лесбос почти основная ориентация, и от мужиков все эти джейс устают как от тяжелой работы — «таскать мешки» они это называют). Мечтая вслух о курорте, она соблазнительно улыбалась и обворожительным движением белокожей узкой ручки, тонкими пальчиками с длинным алыми ногтями, прибрала со стола мой трамвай, и развернулась ко мне лицом вместе с креслом…
Я, теряя дар речи, бросился целовать ее ноги. Крепко вцепившись руками, впивался губами в верх ступни, облизывал языком голень, коленки, ямки за коленками, чмокал выше и выше, пока не уперся головой между ног…
Джейс — это просто сказка, это космос, в хорошем смысле слова. Такие минуты, как будто оправдывают, все эти годы беспонта и холода. Сознание до верху заполнилось ее улыбкой, выражением глаз, жилками на бедрах, волнительными маленькими, почти плоскими белыми сисечками с бледно-розовыми большими сосками… Длинная шея, которую можно целовать до-о-олго, так долго, как хочется, пограничье между гладкой шеей и началом волос, куда можно тихонько подуть, ушки, которые кажутся хрупкими и тонкими, но которые жарко отзываются, если тихонько прикусить зубами их за мочки.