Мы шли на юг, и вскоре вышли на некое подобие тропы, что по рассказам местных вела до ближайшей деревни, Крестцов. Ежели ничего не произойдет, то мы будем на месте уже через неделю. К вечеру заморосил дождь и уже не прекращался. Дорожная грязь, перемешанная с талым снегом, сильно затрудняла движение, что вынуждало нас вкладывать усилия в каждый шаг. Это сослужило мне службу – хотя бы сейчас товарищи прекратили попытки завязать со мной разговор. Оно и к лучшему. Болтать не было никакого желания.
С заходом солнца дождь только усилился, мрак сгустился и не видать ни зги. Дорога и так была довольно невзрачной, а в кромешной темноте мы ее совсем потеряли. Мы решили остановиться под ближайшей разлапистой елью. Лес здесь стал гуще - мы удалялись от каменистого берега моря. Бросив попытки запалить отсыревшее дерево, мы просто завернулись в свои одежки и, прижавшись друг к другу, устроились на ночлег.
Утром меня разбудило солнце, и я первым поднялся на ноги, приступив к ежедневному ритуалу потягивания и справления нужды на ближайшее дерево. Мокрые и злые, мы наспех перекусили и отправились дальше. Я шел впереди, мои спутники чуть позади. Они беседовали, но я все еще не испытывал потребности болтать о пустяках. Как будто что-то во мне надломилось. Перед глазами все еще стояло печальное лицо Верманда.
Только к исходу третьего дня нам удалось разбить полноценный лагерь, с костром, котлом и сухими лежаками из ельника. Дождь все еще шел, но это была лишь легкая морось - огню не помеха. От теплого ужина все повеселели. Я раскурил трубку и, привалившись к дереву спиной, разглядывал туманные дали на морем, пытаясь высмотреть границу, где небо сходилось с водой.
- Так ты скажешь, наконец, что сделал с Вермандом, господарь жрец, - сквозя ехидством, заговорил Инграм, по своему обыкновению уже прикладываясь к бутылке.
- Верманд мертв, - со злостью ответил я. - Я предоставил его самому себе, по его же просьбе, и ежели его еще не прикончил недуг, то скорей всего он покончил с собой. У меня больше не оставалось обезболивающего отвара, а его боли только усиливалось. Еще вопросы, господарь пропойца?
- Я просто спросил, Хаген, просто спросил, - Инграм примирительно поднял ладони.
Немного помолчали, а капли дождя продолжали шипеть на пламени костра. Желтый свет плясал на лицах, вычерчивая новые морщины. Интересно, он и вправду мертв? Или еще цепляется за жизнь?
- Фараэль не услышал нас, - тихо и печально произнес Улле и шумно втянул носом сопли.
- Малыш, если бы боги выполняли все, о чем их просят, то весь мир стоял бы на коленях, каждая хата бы горела, овцы сами пряли шерсть, а с небес шел дождь из серебряных монет, - Инграм легонько поддел его пальцем под сопливый нос. - Не надо грустить или сетовать. Или винить кого-то. Что могли, то сделали. Быть может в следующей раз нам повезет больше. А то и вовсе беда обойдет стороной. Утро вечера мудренее, особливо если в пузе плещется огненное пойло!
Инграм снова запрокинул голову, припав к бутыли, а Улле только взглянул на меня своими печальными собачьими глазами. Сердце разрывается. Нет! Так больше тянуться не может. Я решил как-то разрядить обстановку.
- Инграм, ты лучше расскажи, чего это ты всю работу на Улле сваливал, а сам пропадал? Чем занимался, шельма? Бутылки воровал? Я прекрасно слышу, как бренчит твой мешок.
- Хо! Не было нужды! Бабоньки сами надарили, хоть отказывайся! Я кой-чем поинтереснее был занят, - тут он глумливо хохотнул. - Помнишь Ирмалинду, рыжую такую, фигуристую? Ох и хороша, баба! Я как ее увидал, то сразу понял – огонь! Об заклад был готов биться, что есть у нее такие ямочки наджопные, ну ты знаешь. Иль не знаешь? Ох, Хаген, ты даешь! Серьезно? Ха! Покраснел-то! Ну ладно тебе, не обижайся! Я ж подначиваю. Так вот, ямочки там и впрямь имелись…
***
После того вечера, когда мы наконец разобрались с гнетущей нас темой, наше путешествие уже не было таким мрачным. Да и распогодилось. Дорога до Крестцов заняла на один день больше, нежели мы рассчитывали, во многом благодаря тому, что мы умудрились сбиться с пути. Позже нам свезло и вышли к реке, к той самой Креченке, которую поминал староста, и уже идя вдоль ее берегов, наконец, вышли к деревне на исходе восьмого дня пути.
В темноте эта деревенька выглядела точь-в-точь как хутор, который мы покинули. Только домов здесь было раза в три больше. Ну и не было тут следов запустения. И на речке Крестцы стоят. И трактир у них есть, и даже улочка центральная. Ну да. Совсем не похоже выходит.