По дороге меня отвлек шум ссоры. Я знал это место и пригляделся. Какие-то люди стояли у дома ростовщика, чей помощник этим утром закончил жизнь на костре. Уверен, парнишка был ни при чем, и разбирался в колдовстве так же, как я в стрельбе из лука, но грамотный донос и распущенные слухи всегда делали свое грязное дело. Я подошел ближе. В дверях стоял владелец вместе с двумя бугаями, что выкручивали девчонке руки. Девочка была явно из бродяжек: грязная залатанная одежда, стоптанные дырявые сапожки, пакля темных волос и чумазая осунувшаяся рожица. На земле лежал мешок, из которого торчала книга. Воровка. Нашла с кем тягаться! Несчастная осознала свою ошибку, и на лице ее отчетливо проступала гримаса отчаяния.
- Ты, милочка, поступила очень глупо. Никто не смеет красть у Штейна, никто!
- И чаго с ней делать, мастер?
- Не мне вам рассказывать! Прогуляетесь к пристани, все как обычно…
Я больше не был тем ошалелым дураком из леса и прекрасно понимал, как тут ведут дела, к тому же Инграм всегда был рад меня просветить. Если ты разозлишь богатого купца или знатного рыцаря, то тебя вешают. Если ты рассоришься со служителями Фараэля, то весьма вероятно, что ты пеплом разлетишься на все четыре стороны. А ежели ты перейдешь дорогу местным лиходеями и головорезам, то через пару дней из воды выловят твой раздувшийся труп. Предатели воровского кредо всплывали без языков, тела неверных женщин носили следы многих оскорбительных увечий, а воры неизменно теряли кисти рук еще до своего последнего купания.
Что-то екнуло у меня в груди, при виде этой до смерти напуганной бедняжки, и вместо того, чтобы пройти мимо, я круто развернулся и открыл свой рот, повинуюсь придурошному импульсу.
- Мне кажется, девушка не горит желанием с вами гулять. - Вот кто меня дергал за язык? – Все ваше добро при вас, господин скупщик. Отпустите ее, проявите мягкость во имя божьей милости.
- Шел бы ты… Шли бы вы, куда шли, господарь жрец, - заговорил один мордоворотов с щербатой пастью. - Мы тута сами управимся, знамо дело…
- Управитесь, не спорю, но тут вот какое дело… Сначала в стенах вашего дома укрывается еретик, а теперь вы под покровом ночи планируете умертвить девушку, - с показной задумчивостью возвестил я. - Уж не кроется ли здесь богомерзкое колдовское таинство?
- Что ты несешь, болван? Тебе правильно все сказали, топай, - процедил Штейн. – Я ростовщик, а не колдун какой, и меня на дешевый понт не возьмешь! Чем этот дурень маялся – не мое дело, а сам я человек порядочный, по счетам плачу, вношу свою долю в ополчение, и другим молодчикам за охрану, так что имею полное право сам разобраться с ворьем.
- Вы о праве сильного? Нехорошо, господин скупщик, нехорошо. Законное право есть только у наместниковых слуг, да у служителей Фараэля, и я тебя говорю, отпусти ее по-хорошему. - Тут я хватил лишку, ну, давай, ври, Темиель, молю, не облажайся! - А иначе мы шоблу твою из «Утопленника» разговорим, а уж потом будем решать, кого тут за воровство сечь, а кого вздернуть за убийство.
Молодчики ростовщика напряглись и с меня глаз не сводили, хотя воришку из рук так и не выпустили. Штейн же наконец сменил злобную мину на серьезную. Язык угроз был ему ясен и понятен. Быстро смекнув, что я по глупости своей нарываюсь, он сразу же перешел к вопросу, как унять ретивого придурка. Вот что мне мешало молча прошаркать мимо?
- Это ежели ты живым уйдешь, послушник, - он зловеще скривил губы. - Да-да, я вашего брата различаю! Уж не героем ли ты себя возомнил? Я тебя вмиг от этого вылечу. Больно вы борзые пошли…
- И это говоришь ты, Штейн, лишь макушкой выглядывая из дерьма, куда тебя завела собственная жадность? - через силу я рассмеялся, постаравшись вложить в смех всю свою уверенность. - Думаешь запросто так к нам рыцари приехали? А я тут просто так гуляю?