Скупщик замер. Молчит. Повелся. Небось сейчас перебирает варианты, где он успел спалиться, где наследил, какие ошибки совершил. Если живешь в грязи и топишь других, то иначе и быть не может. Выдавив из себя гнусную улыбку, я приблизился к нему, заглянул в глаза и вполголоса продолжил.
- Некоторые важные люди посчитали, что настало время вычистить город от паразитов. Недовольство купцов плохо сказывается на торговле, сам знаешь, - тут я понизил голос до едва слышного шепота. - И до меня дошли слухи, что за некой группой лиц в «Веселом утопленнике», приставили соглядатая. Как по мне, этого достаточно, чтобы забиться в нору и сидеть тихо.
Ну, Темиель, нагородил. Я не знал зачем в город пожаловали солдаты, не знал, работает ли Штейн с Инграмом или какими другими вышибалами из «Утопленника», как и не знал, чем закончится мой блеф, и какого демона меня вообще дернуло рот раскрыть. Однако в этот раз мне свезло. Напустив тумана и сыграв на страхе Штейна потерять насиженное место, я разворошил его паранойю. Неизменный страх попасться всегда маячит на закорках сознания любого преступника. Мысль судорожно заметалась в глазах скупщика, покуда он продумывал, что делать, если его махинации начнут всплывать.
- Брэн, хватай мою учетную книгу и за мной, - Штейн запер дверь на ключ и поманил за собой охранников.
- А девка?
- Хер с ней, - тут он обратился ко мне. - С чего вдруг такая откровенность, а? Уж не беспокойство ли о скромном предпринимателе вынудила тебя открыть такой секрет?
Я усмехнулся.
- Вас же, сукиных детей, не вытравить. Свято место пусто не бывает. А так, я с тобой по-доброму, может и ты мне когда подсобишь. Услуга за услугу, как говорится.
- И кому я обязан этой услугой? – хитро улыбаясь, спросил меня Штейн. – Есть ли у тебя имя, мой праведный друг?
- Хаген, - ответил я, копирую его ухмылку. – Да сопутствует твоим делам благословение Фараэля.
- И тебе удачи, послушник. Чую, далеко пойдешь.
Скупщик заговорщически кивнул и скрылся со своими мордоворотами в переулке. Я оглянулся. Девчонки и след простыл. Глупо было ждать благодарности. Вот зачем я вообще пасть разинул? Острых ощущений не хватает что ли? Я ускорил шаг. Герой херов, тоже мне. Все больше я убеждался в том, что храбрость - всего лишь наивное название опрометчивой глупости, за которой не последовало заслуженного воздаяния.
***
К трактиру я пришел уже затемно. Не самое приятное место на первый взгляд, однако очарование у «Веселого утопленника» определенно имелось. Здесь было по-настоящему весело, и, несмотря на частые потасовки, почти всегда царила атмосфера дружного коллективного пьянства с непременной примесью из пошлых баек, громкого гогота и стука костей. Те из городских обитателей и гостей Меркиля, что занимались приличным трудом, но не имели за душой приличных денег, приходили сюда отдохнуть от унылой серой жизни единственным известным им способом – забыться. Другие заседали здесь из жадности. И тут уже не играло роли то, что пиво частенько было кислым, мед – разбавленным, а на полу - наблевано. Напиваться под забором в шумной компании, конечно, тоже было вариантом, однако именно таких молодцев обирали городские стражники и уводили в клетку, дабы не смущать покой порядочных людей.
Я прошел мимо столов прямиком к углу, где уже заседали мои товарищи. Теперь я привлекал не больше внимания, чем любой другой посетитель трактира. Достаточное количество раз я просыпался здесь в крайне досадном состоянии, чтобы остальные пьянчуги не чурались меня, и принимали за своего. Улле что-то активно рассказывал, размахивая руками и улыбаясь во всю харю, а Инграм недоверчиво покачивал головой, то и дело посмеиваясь в ответ.
- О, святой Хаген, добро пожаловать! – Инграм поднялся, чтоб потрепать меня в объятиях, - Давненько ты не захаживал. Как жисть в обители скорбных и скучных?
- Да как обычно, молим Фараэля сжечь этот клоповник дотла.
Хорошо вот так сидеть и болтать, в компании друзей. Мне этого сильно не хватало. Опустив подробности своего скучного существования, я принялся дополнять рассказ Улле о посвящении, и уделил особое внимание его боевому безумию, что нагнало страху на его учителей, чем изрядно повеселил Инграма. Мой беспутный друг заливался хохотом и прыскал медовухой, делая честь моим комментариям. Затем я перешел на другую, куда более деликатную тему: тайную деву нашего тихони. В пылу подколов и скабрезных шуточек мы забрались под стол от разбушевавшегося гнева Улле, что светил красной от хмеля и смущения рожицей и грозился всех нас передушить. В притворном страхе мы молили о пощаде, пока у нас обоих не закололо в боках, и мы не оставили бедного юношу. Пригубив свеженалитый напиток и утерев выступившие слезы, я выложил историю своего героического противостояния с лихоимцем Штейном.