Как выяснилось, Инграм действительно поручал своим ребятам задания от ростовщика и был весьма нелестного о нем мнения. Воздав должное мое ораторскому мастерству, он скинул свою щегольскую кожаную куртку, оставшись в одной рубахе и приманил меня пальцем сесть поближе.
- Ты, Хаген, мужик конечно языкастый, но свезло тебе воистину знатно. Штейн - мужик жесткий, на расправу скор, и если бы твоя байка не была такой правдивой, не сносить тебе головы. Знаешь, ведь ты хоть и врал, а попал в яблочко. Народ рыцарев заметил, нервничает, а насчет соглядатаев… Ты и здесь угадал, и даже не представляешь, как точно.
- В смысле? За тобой взаправду следят?
- За нашим братом всегда следят, но в последнее время я постоянно чувствовал чей-то взгляд на затылке. Списывал это на излишнее беспокойство, пока два дня назад не заметил и не узнал того, кто ходит хвостом за мной и моими ребятами. И ты его знаешь. Это Даллак.
- Кто? Не знаю я такого, - я нахмурил лоб, пытаясь всколыхнуть память. - Я же только в храме сычую, и кроме вас никого не знаю, по большому счету…
- Его ты должен был помнить. Это стражник из Драмунгваарда, что отирался при том долбанутом фанатике больших и теплых костров.
Я вспомнил. Даллак, мой связной с Ингольдом. Неведомый меня раздери! Сначала Свенд, теперь еще и он. Может и жрец здесь? Холера! Это плохо. Я рассказал о своей встрече со Свендом-Красоткой, чем окончательно уничтожил остатки веселья за столом. К тому времени Улле уже мерно сопел, сраженный ударной дозой крепких наливок.
- Как думаешь, они заодно? Или это просто совпадение? – спросил я.
- Не знаю. Мне теперь вообще не уснуть будет, пока я не выясню что почем. И так уже сам не свой стал. Нутро чует беду, да я не вижу откуда дерьмо прет. Тревожно мне Хаген, тревожно! А ты сам знаешь, что беспокойство мне несвойственно. А вот парни мои расслабились, мать их. На той неделе упустили товар по глупости, засветились перед солдатней. Пришлось устраивать показательный пример из одного олуха. Признаться, занесло меня тогда, аж самому противно стало: разделал я парня, как тушку кроличью. Нашло на меня что-то, как на твоего парня на испытании, да только похуже. Думаю, выпивка виновата. Я даже подумывал бросить…
Я аж поперхнулся.
- Что я слышу? Инграм Луженая Глотка переходит на воду?
- Ха-ха! Аж в боку закололо от остроты твоей, шутник затрахатый. Сто лет в обед шуточке, сколько можно? Да, думал бросить. Батька мой тоже под конец жизни по синему делу головой поехал, а я сам уже не мальчик давно, так что… Хотя хер с ним, это я так, брюзжу. Работа нервная, сам понимаешь. В общем, я за этим Даллаком сам следить буду, выясню, на кой ляд он тут вошкается, а главное – как давно, и по наши ли души. И ты там, за сволочью той в оба глаза смотри…
- Ты посмотри, сука, какой нежный и злопамятный! Еще вопрос, кто тут по шутеечками мастер.
- Да не кипешуй, Хаген, я не специально. Хе-хе-хе… – он премерзко захихикал. - Нет, ну вышло и впрямь годно! Но хватит, довольно об энтом. Встретимся здесь через неделю, или ранее, если новости будут. Лады?
Я кивнул. Как тесен мир, мать его. Помолиться что ль? А, чтоб меня, нечего волноваться по чем зря. Будем осторожны – и все будет хорошо. Небось, еще зря перетрухали. Ха-хаха-ха-ха, точно, все будет хорошо, безмозглый слепой придурок! Неведомый! Ну-ка хватит, Темиель, не сходи с ума! Мало ли их сюда занесло? А насчет Даллака Инграм мог и обознаться. Нервишки у него и вправду с каждым годом все больше того, шалят. Это со мной он такой добрый-веселый, а я видел, как под его взглядом здоровенные бугаи съеживаются в котят, едва ли ни ссущих под себя. Как бы я ни ценил друга, не стоит быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, какой он на самом деле беспринципный, жестокий и опасный сукин сын. Впрочем, мне это даже на руку – выручит, случись какое дерьмо. Эх. Вышел развеяться.