- У нас и так перебор послушников, все комнаты забиты, вздохнуть уж нечем! – Эймар продолжал меня пропесочивать, даже не озаботившись прикрыть дверь в комнату малолетних адептов. – И зачем ты приволок сюда труп? Покойного в мертвецкую, а мальчишку – в приют. А теперь еще один лишний рот, к тому же сейчас, когда мы и так обслуживаем дюжину гостей. Ты совсем дурной, Хаген, а? Чего молчишь, я тебя спрашиваю? Каждого беспризорника сюда притащишь?
Я начал искать помощи у кератора Йорана, однако тот лишь печально прятал глаза и еле заметно дергал плечами, все это время нервно теребя потрепанную учетную книгу. Мужик он неплохой, и для снабженца был довольно честным и человечным, но, видать, и вправду с запасами все было печально. Несколько извиняющимся тоном он вставил словечко:
- Дела у нас сейчас и вправду неважные, но я думаю, еще одного отрока мы сумеем… - он умолк под пристальным взглядом жреца.
- Мы спасаем души и оберегаем жителей, но это вовсе не значит, что мы можем спасти всех и каждого, – отрезал Эймар и вновь вперился в меня. – Ты и так как сыр в масле катаешься с попустительства Солера, будь он неладен. И я не позволю, чтоб какому-то послушнику было дозволено чудить что вздумается. Завтра же отведешь мальчишку в приют. Ясно тебе?
Он ожидал от меня смиренного кивка и безусловного «Да, конечно, наставник!» Мне же хотелось сломать ему нос. Выбить из него все дерьмо. Напыщенный слизняк. Как может служитель бога-защитника быть таким черствым и бесчувственным? В очередной раз на ум приходил Ингольд, как образец последователей Фараэля. Эймар мне его чем-то напоминал: немолод, но по-юношески амбициозен, и явно метил в следующие наставники, поэтому он каждый раз находил повод подтвердить свой авторитет влезая в любой вопрос, раздавая направо и налево кнуты и пряники, и при этом не забывал почтительно кланяться Абелларду.
К любому, кто давал хотя бы намек на то, что собирается оспорить его власть, жрец был предвзят настолько, что доходил до мелочной мстительности. Больше всего его выводил из себя Солер, что не удивительно, учитывая характер последнего. Однако апотекарий был во многом человеком неприкасаемым, а вот я таковым не являлся. Но зачем же делать ни в чем неповинного мальчишку разменной монетой? Вернуть в приют? Мальчик сказал немного, но пока телега везла нас к храму, я стал расспрашивать корабела, и тот вывалил мне премерзкую историю: оказывается, нынешний владелец прибежища для фелитилов, один из влиятельных людей в торговой гильдии, считал абсолютно нормальным продавать сирот, особенно смазливых девочек заезжим торговцам живым товаром, а для людей победнее устраивал частные вечера с беспомощными детьми обоих полов. Помню, что спросил, тогда: «Джарк, а откуда ты это знаешь? Может это просто слухи?» Корабел только усмехнулся и ответил, что «все это знают». Все знают. И глухая деревенька Ваас’омниса уже не кажется таким мрачным местом, а, Темиель? Мир для меня стал еще чуточку темнее.
- Но послушайте, брат Эймар, в том приюте творятся…
- Наставник Эймар! – он повысил тон. – Ты чертовски много себе позволяешь. Не собираюсь выслушивать твои жалкие оправдания. Делай, как сказано, и больше никаких возражений!
Жрец круто развернулся на пятках, собираясь драматично уйти прочь, но сходу налетел на кого-то и чуть было не упал. Отпрянув, он отряхнул одежды.
- Нельзя ли быть аккуратнее? Что за… Сцитор Гэйдин, - тут по лицу Эймара пробежало едва заметное и неясное выражение, после чего он вновь нацепил на себя мину холодной уверенности. – Что привело вас сюда в столь поздний час?
- Мой долг, дорогой брат. Как всегда – только он! – Гэйдин прильнул к жрецу и осторожно взял под руку, мягко улыбаясь. – Какие-то сложности? Я могу чем-то помочь?