– Как будет полдень, будет привал. Посидим, погреемся друг о дружку, перекусим, тебя поучим немного, и снова двинем, но уже безо всяких остановок, до темноты.
Походу теперь единственным приятным времяпрепровождением для меня останется один лишь полуденный час, покуда я буду заниматься учебой со стариком. Ну и короткое ночное забвение, конечно же. Как ни странно, желание перебороть себя и выжить крепло во мне с каждой уходящей толикой силы.
– Хаген, мы справимся?
Старик обернулся, полыхнул трубкой и усмехнулся, прищурив глаз.
– Мы-то с тобой? Конечно! Герои-приключенцы! Хлад, небось, не просто так нас снежными струями поливает. – он воздел руку к небу, – Благословляет нас!
– Мне не смешно, старик, я боюсь до усрачки!
– Кхе. Ты это, давай повежливей. Совсем шуток не понимаешь.
– Я хочу выжить Хаген. Только не верю, что справлюсь.
– Выжить, говоришь? Если и вправду хочешь – то справимся. Давай, найди своего внутреннего мужика! Рррраааргх!
– Чего?
– Сладкие титьки Адамины! Пожалуйста, парень, найди уже свою чувство юмора.
Ха-ха. Вашу мать. Эта дорога будет настоящим испытанием.
– Ае, вождь. Вперед, к приключениям.
– Во-во! С таким настроем не скопытимся. Вперед, Темиель, встретим дерьмовые подарки судьбы как полагается – злобными, уставшими, но веселыми!
Часть I - Глава II
- Да в одном носготе больше отваги, чем во всей их шайке! Ударим первыми и пустим их уши на ожерелья!
- Ожерелья, твою мать? Что ты несешь, сопляк! Метель зачинается, заблудитесь и замерзнете вмиг, а единственные уши, что вы соберете, будут вашими собственными, как только отпадут. Утихнет погодка, через денек, тогда и добъем выживших.
- Избегать битвы? Это же бесчестно!
- Эх, Горм, мало ты сына порол, все никак не поумнеет , дуболом...
Разговор охотника Колема и старейшины Видара, в ночь перед боем с Белыми Бродягами.
Совершеннолетие я встретил в пути. Поделился новостью с Хагеном, мол все - теперь я взрослый. На что он ответил, что мужчиной меня сделает сталь и седина на яйцах, и вновь заладил про предстоящие испытания. Не знаю, что насчет приключений и нового шанса, а дерьмовых подарков на нашем пути было предостаточно. Дрянная погода, холод и растущий с каждым днем голод. Первое, что я видел каждое утро, была темнота палатки. Когда глаза привыкали ко мраку, можно было различить копье, на котором держалась наше нехитрое укрытие. Сквозь щелку в плотной ткани пробивался луч света и возвещал о приходе утра. С каким же наслаждением я встречал эти нежные рассветные часы. Так приятно нежиться в уютной утробе снежного лежбища. Промокшая шкура подо мной так и просит придавить ее еще немного, чтоб нас вместе схватило морозом, под легкими дуновениями убийственного холода пустошей…
Я все не мог для себя решить, что меня беспокоит больше: грядущая неотвратимая смерть, или сам процесс медленной, но верной гибели от недосыпа, недоедания и холода. Внутренний голос мне подсказывал, что надо меньше думать и шевелить лапами.
Потрогал ступни – едва теплые. Попробовал пошевелить пальцами – в ответ слабые подергивания. Уколол ножом. Самка собаки! Слишком глубоко. Проколол. Впрочем от холода кровь еле сочится. Проверил все пальцы, уже осторожнее орудуя острием. К моему облегчению каждый палец ободряюще отзывался болью. Это хорошо. Удивительно, чему начинаешь радоваться. Хаген как-то обронил: радуйся тому, что есть – дальше будет хуже. Не обнадеживает, но но на правду похоже. Жаль.
– Трезвый взгляд на жизнь поможет тебе протянуть подольше, – повторял старик каждый раз, когда прикладывался к бутылке. – Если повезет.
Я, кажется, начал понимать причины его вечной язвительности. По большое части наше существование лишь утомительная скука, разбавленная тяжким трудом и чередой неприятных сюрпризов. Раньше я только и мог что впериться в облака, смотреть за горизонт и фантазировать о небывалой судьбе. А теперь устремляю взгляд наверх лишь в одной надежде – увидеть светлое пятно на сером небе. Обычно же и его не видать за плотной завесой снегопада. И сейчас от мыслей об еще одном дне пути все веселье испаряется. Если я здесь не подохну, то может быть вскоре сам буду похож на Хагена. Будем вместе сыпать колкостями, пока желчь не забрызжет из глоток..
Ветер отыскал меня в палатке и окончательно разбудил, сонливость отступила, в отличие от боли в истоптанных ногах и натертых плечах. Убил бы за костер. И за горячий обед тоже. Ах, мечты… Следом мочевой пузырь немилосердно напомнил о себе. Я собрался и выбрался наружу. Хаген стоял в шагах десяти от меня, энергично поеживаясь. Неровный горизонт изрезан горной грядой. С такого расстояния прикинуть высоту гор было сложно. За десять дней пути мы почти дошли до перевала, но оставалась самая трудная часть. Я развязал штаны и начал выжигать свое имя на снегу. Теперь-то я знаю, как. Первая буква «Т» – похожа на костыль. Вторая – «е», такой завиток. Третья – «м», похожа… Упс! Неровно ливанул...