- Нет, мы уже закончили, - с некоторой поспешностью проговорил Эймар. - У нас с кератором осталось парочка неотложных дел, с которыми мы хотели бы разобраться сегодня. Пойдемте, Йоран.
Жрец высвободился и торопливо зашагал по коридору, нагоняемый кератором, который также ускорил шаг, не забыв походя слегка поклониться сцитору.
- Как мило с вашей стороны собственноручно озаботиться благополучием нашего нового послушника, брат Эймар! – кинул ему вдогонку Гэйдин. – Всегда был уверен, что вы ревностно следуете заветам Фараэля о покровительстве сирым и обездоленным!
Йоран чуть не налетел на жреца, замершего в полуобороте.
- Именно из тех, кто сполна испил из чаши страданий, вырастают самые ясные и верные слуги всеблагого господа нашего. Вы согласны со мной?
Эймар, чье лицо выражало нечто среднее между недоумением и несварением желудка, кивнул в ответ и попытался растянуть лицо в улыбке. Теперь было похоже, что его потуги для него стали невообразимо болезненны. Голос в моей голове смеялся с ехидным ликованием.
- Замечательно! Нам всем стоит на вас равняться, почтенный брат, - продолжая улыбаться, говорил сцитор. - Обещаю вам, что тоже постараюсь приглядывать за новеньким.
Как только Эймар с кератором скрылись из виду, Гэйдин затворил дверь в послушницкую и растянул на лице еще более широкую улыбку, которая, тем не менее, не стала от этого менее хищной.
- Спасибо вам, наставник Гэйдин, вы так добры. Не знаю, как и благодарить.
- Ох, право не стоит, Хаген! – Он знает меня по имени? – И просто Гэйдин, можно опустить формальности. Ты и так засиделся в послушниках, мы почти что равны.
Нутром чую, заговаривает мне зубы. Неспроста он это. С чего бы сцитору быть со мной таким любезным? Все это наводит меня на неприятные мысли. Где я прокололся? Что нарушил? Неведомый! Может я помянул богов с родины при других жрецах?
- Если я чем-то могу отплатить, как-то помочь Септуму…
- Вообще-то можешь, мой юный друг, - меня аж передернуло от столь до боли знакомого обращения. - Я как раз искал именно тебя, Хаген. И у меня есть несколько вопросов. Пойдем, поболтаем на свежем воздухе.
***
Прекрасно, просто прекрасно. Только внимания Септума мне не хватало. Пока мы выходили на крытую галерею, что вела к темплуму, меня не оставляли в покое дурные предчувствия. Я судорожно пытался припомнить все, что знал жрецах, подобных Гэйдину. Абеллард называл сциторов блюстителями чистоты веры. Солер по своему обыкновению нарек их презрительной кличкой: «братья-ищейки». Остальные жрецы шепотом поминали их словами похуже, среди которых самыми невинными были «доносчик» и «кровопийца». Такой явный страх перед собратом по вере поначалу мне казался странным и даже смешным, но со временем, немного разобравшись, я изменил свое мнение. Последним на ум пришло лаконичное и как никогда меткое определение Инграма. Братец-стукач.
Собственно, именно этим сциторы и занимались: искали врагов культа среди своих и доносили на них септасу – наставнику, что управлял своими подопечными из Первого храма в Штайндорфе. Братья-дознаватели были довольно немногочисленны, но в любом мало-мальски приличном храме присутствовал как минимум один из них. Впрочем и одного было достаточно, чтобы навести ужас на любого жреца. Дознаватели Септума были страшилкой, которой пугали послушников на ночь. Ходили слухи, что за особенно злостные проступки виновных сначала подвергали длительным пыткам и лишь затем торжественно сжигали в назидание верующим и остальным членам культа. И как тут не занервничаешь, если задача этих братьев сводилась к поиску нечестивцев и их незамедлительному наказанию? Одного взгляда на Гэйдина хватало, чтобы увидеть в его глазах невысказанные вопросы. А не пахнет ли здесь ересью? Не читают ли тут вредных книг? Верны ли жрецы идеалам Фараэля? И если он найдет хоть что-то, то все, карачун тебе, бедолага. Даже если ты и не был виновен на самом деле, вестарии, помощники и защитники братьев-дознавателей, с легкостью выбьют из тебя любое признание. А мне было что скрывать. Я сглотнул подступивший к горлу ком.
Сцитор остановился у парапета и облокотился, устремив взгляд на едва различимое море. Отсюда не было видно города, а стоявшая на дворе оглушительная тишина лишь усугубляла чувство изолированности и уязвимости. Что он знает, чего разнюхал о моем прошлом? Может лучше будет отпроситься под надуманным предлогом и улизнуть? И подтвердить любые подозрения сцитора? Темиель, Темиель… Ты ведь не очень умный, да? Останусь и буду вести себя как ни в чем ни бывало. Гэйдин молчал и не спешил задавать вопросы. По нему вообще было трудно что-то прочесть, даже его возраст. Он явно не был стар: тщательно выбритая голова отдавала синевой темных волос, чертам лица была чужда старческая обрюзглость. На идеально правильном черепе застыла маска доброжелательности, что на мой взгляд было неестественно. Одежды - безупречно чистые, на груди мерно покачивался стальной диск с гранатовыми языками пламени. Я выдохнул, шумнее, чем следовало, и приложил все усилия, чтобы не выдать свою тревогу.