Я ударил его головой прямо в его удивленную рожу. Эймар растянулся в грязи и застонал. Кровь на его лице услаждала мой взор, боль в голосе звучала музыкой для моих ушей. Как мало, оказывается, мне нужно для счастья. Задница наступит потом, ничего, зато сейчас мне хорошо. Рыцари Кирана с удивлением смотрели на меня, кто-то даже засмеялся. Еще бы, у нас тут обычно скучно. Послушники на посту преградили мне путь.
- Ты шо творишь? – гневно спросил патлатый.
- Я по важному поручению, с дороги.
- Никуда ты не пройдешь! – вступил второй, без переднего зуба. – Ты фейчаф вообще в ифкупительной окажеффя. Энто кто там, брат Эймар ф рафбитым носом? Э, а ты еще куда?
- А ну с дороги! – рявкнул Гэйдин, каким-то образом возникший за моей спиной. – Где визарий Рикерт?
- Во дворе, нафтавляет темплариев перед отъефдом.
- Отъездом? Экзарх объявил священный поход?
- Я не фнаю… - начал мямлить щербатый.
- Сцитон Гэйдин! Послушик Хаген назбил мне нос и велел тнахнуть себя в зад! Это непниемнемо! Я тнебую, фтобы вы назобнались с этим…
- Это что, вашу мать, ярмарка картавых и шепелявых? – сейчас по перекошенному лицу Гэйдина было трудно представить, что он всегда улыбался. – Ты, Лохматый, стрелой к Абелларду, Шепелявый – за претором, Эймар – поди на хер, Хаген – за мной.
Дважды звать меня было не нужно. Видать, сцитор тоже не спал и примчался сразу же, как прочел мой отчет. Да что уж там, если бы не потасовка с Солером, мы бы даже смогли опередить Кирана. Время еще было. Я припустил вслед за Гэйдином.
***
Визарий прохаживался между рядами темплариев и качал головой. Он был одним из старожилов храма, но, в отличие от претора Олларда Сильного, которому большему подходило прозвище «Древний», Рикерт был обладателем могучего телосложения и завидного здоровья, и лишь седина на висках да в бороде выдавали его немалый возраст. Уже давно преторы назначали визариев для того, чтобы те следили за множеством адептов меча, однако в Меркиле темплариев было немного, и Рикерт получил свой сан по старинке – за опыт и боевые заслуги. Его твердый чеканный шаг гулко отдавался эхом от стен двора-колодца, а голос походил на утробный рык сторожевого пса.
- Я огорчен, что большинство из вас так и не прислушались к моим советам, - визарий остановился перед строем в двадцать с лишним голов и заложил руки за спину. – Особенно это касается вас, братья-наставники. Ваш долг – обучать и воспитывать молодых, но вы предпочли улизнуть от своих обязанностей при первой же возможности.
- Брат Рикерт, мы собираемся на войну, а не на прогулку, - подал голос кто-то из первых рядов. – Я не собираюсь отсиживаться в тепле и довольствии за стенами, пока стервятники Ладвига разоряют земли моих предков.
При этих словах шестеро верных визарию бойцов, что стояли у того за спиной, ощетинились колкими взглядами. Словно затылком почуяв нарастающее напряжение, старший храмовник вздернул ладонь вверх и заговорил:
- Воевать – долг солдат, а наш удел – защищать ближних и свято оберегать волю Его. Печально, что я так и не смог вдолбить тебе это в голову, Симон. Твое имя значит «слушающий», но на деле все оказалось ровно наоборот. Будь по-вашему. Но я еще раз повторю: останьтесь в храме, здесь ваше место. Нет в том бесчестья, чтобы избежать участия в кровавых забавах знати. Схваток с преступниками и нечестивцами вам хватит и здесь. Меркилю никогда не был ведом покой. Подайте голос те, кто согласен со мной.
Совсем юные послушники таились под сводами колонн и с благоговением взирали на отважных воинов, ни один из которых не издал ни звука. Смотри, Темиель, видишь, как глупые опасные мысли заползают в пустые головы этих детей? Минуют годы, прежде чем подцепленная ими зараза разрастется в их девственных сердцах, и они кинутся в бой так же, как и эти имбецилы… Привет, Улле. Как блестит твоя кольчуга! И только взгляните на это белоснежное сюрко, на вышитые алыми нитями лепестки пламени! Как дивен обжигающий цветок Фараэля!
Как же вы напугаете врагов эрла своим видом! Закованные в сталь, с крепкими щитами и наточенными клинками, вы ворветесь в их строй, и малодушные побегут! Разящей дланью вы пролетите сквозь их рассеянные ряды и будете собирать кровавый урожай. А затем шальная стрела найдет свою цель, чья-то лошадь падет и придавит всадника. Кто-то словит копье, а топор закончит начатое. За первым мертвецом будет следующий. И прежде чем они посекут вас, прежде чем вы поймете, во что ввязались, страх и осознание совершенной ошибки захлестнет ваш разум.